История России с древнейших времен до наших дней

Всех беспокоил Миних, человек невероятного честолюбия, готовый на все ради достижения своих целей. Он был опасен и своей личной смелостью, энергией, хваткой военного человека. Тем более что, поддержав Бирона в его претензиях на регентство, он не получил ожидаемую плату — чин генералиссимуса. Эта «несправедливость» дала ему основание тут же перейти на сторону Анны Леопольдовны. События развивались с необыкновенной быстротой: 19 октября обнародован устав о регентстве, а уже 7 ноября Анна Леопольдовна, чувствуя поддержку Миниха, с надрывом плакалась фельдмаршалу: «Вы видите, граф, как регент со мною обходится; я знаю от верных людей, что он думает выслать нас из России. Я готова к этому, я уеду; но употребите все свое влияние над регентом, чтобы, по крайней мере, мне можно было взять с собою сына». Немец Миних дает слово освободить ее от другого немца — тирана. На следующий день Миних заявил о намерении схватить регента и получает ее капризное согласие: «Ну хорошо, только делайте поскорее».

Осуществленный в ночь на 8 ноября 1740 г. переворот отличался необычайной легкостью и в этом смысле был уникальным в истории России. Ему не предшествовали обычные для такого действа тайные сборища, обсуждение планов и пр. Все обстояло просто и буднично. Миних вместе со своими адъютантом, подполковником Х. Г. Манштейном, с 80 гвардейцами спокойно явились к Летнему дворцу, где находился Бирон, и захватили его спящим. Попытка оказать сопротивление не имела успеха — гвардейцы намяли ему бока, заткнули рот платком, связали руки офицерским шарфом, завернули в одеяло и вынесли в караульню, где накинули на него солдатскую шинель и доставили в Зимний дворец. Факт полнейшей неосведомленности близких ко двору лиц подтвердил английский посол Финч: «Здесь никто 8 ноября, ложась в постель, не подозревал, что узнает при пробуждении».

К шести утра трехнедельное регентство Бирона закончилось. Его вместе с семьей сначала повезли в Александро‑Невский монастырь, а утром перевели в Шлиссельбург. Вместе с Бироном был взят под стражу и самый ревностный его приверженец из русских — А. П. Бестужев‑Рюмин.

9 ноября Анна Леопольдовна объявила себя правительницей, а через два дня последовал указ о наградах. Миних, главная пружина переворота, опять обойден — вместо генералиссимуса стал «лишь» первым министром. Остермана пожаловали в генерал‑адмиралы, одновременно сохранив за ним пост кабинет‑министра, А. М. Черкасский получил пост великого канцлера и также оставлен в Кабинете, М. Г. Головкин — вице‑канцлера и оставлен кабинет‑министром. Антон‑Ульрих пожалован званием генералиссимуса. Кажется, все внешне довольны, но некоторые уже говорят о новом перевороте. Основания — нескрываемая вражда Миниха и Остермана. Миних понимал, что ни один из вельмож, стоявших наверху, не мог быть ему опасен, кроме одного — «оракула» Остермана, который «привык считать себя первым по способностям и опытности». Попытка оттеснить его от управления делами имела свои последствия. «Оракул» медленно, но верно убеждал правительницу Анну Леопольдовну, и так не питавшую теплых чувств к Миниху, в неспособности последнего управлять страной, отсутствии у него для этого опыта и знаний. К тому же Миних сразу же допустил большой промах, отстранив Остермана от ведения иностранных дел. Наблюдательные чужеземцы заметили эту горячность Миниха: «Должно думать, что Остерман в настоящее время считает себя обесчещенным на весь мир человеком, если не выйдет из этого положения посредством падения фельдмаршала». Падение Миниха не заставило себя ждать. Тем более что он допускал и другие непростительные оплошности, по стойкой нелюбви к государю‑родителю постоянно третируя его тем, что не докладывал о делах важных, а только о ничтожных, не признавая этим свое подчиненное положение генералиссимусу. Остерман здесь не упускал случая подогревать неудовольствие принца. Болезнь Миниха облегчила его противникам возможность действовать энергичнее. Иностранные дипломаты в конце 40‑х гг. XVIII в. писали в своих донесениях: «Трое самых главных лиц работают против Миниха: Головкин, Остерман и Левенвольд». Особенно Остерман. Он уже не довольствовался своими наставлениями Антону‑Ульриху и велел носить себя к правительнице в кресле (интриган страдал жестокой подагрой). Цель ясна — внушить Анне Леопольдовне, что первый министр несведущ в делах внешних и по неопытности может вовлечь страну в большие беды. Это было вовсе не голословно. Внешнеполитическая ориентация Миниха, настоявшего на нейтралитете в предстоящей борьбе за «австрийское наследство», была не по душе брауншвейгской чете, державшей сторону Австрии. Большое неудовольствие в придворных кругах вызывал заключенный под нажимом Миниха в декабре 1740 г. союз с Пруссией. Во внутренних же делах его интересовали только военные аспекты. Остерман добился своего.