История России с древнейших времен до наших дней

После этой своеобразной присяги гренадеры во главе с Елизаветой двинулись к Зимнему дворцу. По пути к ним присоединялись новые и новые группы гвардейцев, и у цели их было уже 308 человек. Отдельные отряды были направлены для ареста Остермана, Миниха, Головкина, Менгдена, Левенвольде и других близких им лиц. Дворцовый караул, как мы помним, заранее предупрежденный, тут же присоединился к прибывшим преображенцам. А где же офицеры‑заговорщики? Где члены будто бы крепко «законспирированного широкого заговора»? Их просто не было. Переворот скорее явился удавшейся авантюрой. Характерен в этой связи социальный состав осуществивших переворот 308 гвардейцев: 254 из них (82,5 %) были выходцами из крестьян и «разных чинов» людей, и лишь 54 человека (17,5 %) происходили из дворян. Практическое неучастие в заговоре и перевороте офицеров объяснила сама Елизавета в приведенных выше словах — «слишком велико недоверие между отдельными лицами». Не желая понапрасну рисковать, она их не привлекала к организации широкого заговора, интуитивно положившись на солдатскую массу. В этом выборе сказалось, конечно, и пренебрежительное отношение верхов гвардии к рожденной вне брака дочери Петра I и «портомойки». Тем самым Елизавета была возведена на престол гвардейцами, происходившими в подавляющем своем большинстве не из дворян. Именно в этом была главная отличительная особенность переворота 1741 г. от всех других. Переворот отличался и своей выраженной антинемецкой направленностью: он ясно показал, что иностранному засилью у кормила власти приходит конец, что настало время пробуждения национального самосознания. Необычность переворота была и в активном участии в нем двух иностранных государств — Франции и Швеции. Они не только помогали деньгами (правда, так скаредно, что Елизавета вынуждена была для раздачи денег солдатам заложить свои драгоценности), но и подвели дело к тому, что накануне переворота Швеция объявила войну России якобы в «защиту наследия Петра I», но как потом выявилось — в надежде на большие территориальные уступки. Однако здесь Елизавета была тверда и никаких обещаний, как ни старались Шетарди и шведский посланник Нольке, не давала.

Гренадерам, предводительствуемым Воронцовым и Лестоком, не составило труда арестовать безмятежно спавшую брауншвейгскую семью. Главным арестантом стал невинный младенец‑император, которому было 1 год и 3 месяца. Всю семью поместили в казематы Петропавловской крепости. Без проволочки собрали совет из избранных вельмож — канцлера А. Черкасского, тайного советника Карла фон Бреверна, фельдмаршала И. Ю. Трубецкого, адмирала Н. Ф. Головина, обер‑шталмейстера А. Б. Куракина и недавно возвращенного из ссылки А. П. Бестужева‑Рюмина: сочиняли манифест о вступлении на престол «дщери Петровой». В нем объявлялось, что в правление младенца‑императора произошли «как внешние, так и внутри государства беспокойства и непорядки, и, следовательно, немалое же разорение всему государству последовало б». Все верноподданные, «а особливо лейб‑гвардии нашей полки, всеподданнейше и единогласно нас просили, дабы мы… отеческий наш престол всемилостивейше восприять соизволили». После оглашения (под гром пушек) манифеста, торжественного молебна и присяги прибывших к дворцу полков столичного гарнизона новой императрице ничто уже не угрожало, хотя были и недовольные.

При новой императрице был срочно образован «Совет одиннадцати», в который вошли как деятели прежних правительств, так и новые лица: И. Ю. и Н. Ю. Трубецкие, А. М. Черкасский, А. И. Ушаков, Н. Ф. Головин, А. Б. Куракин, А. Л. Нарышкин, А. П. Бестужев‑Рюмин, Г. П. Чернышев, П. П. Ласси, В. Я. Левашов. В этом переходном органе появился и новый лидер — возведенный в графское достоинство А. П. Бестужев. Его привлекли для «совершенной замены» «души» прежнего Кабинета — А. И. Остермана. Руководителем Военной коллегии стал возвращенный из ссылки 74‑летний фельдмаршал князь В. В. Долгорукий. Лесток получил чин действительного тайного советника и занял пост директора Медицинской коллегии с годовым окладом в 7 тыс. руб. (неплохая прибавка к 15 тыс. ливров, которые он ежегодно получал от французского правительства за определенного вида услуги). Братья Шуваловы и Воронцов удостоились звания камергеров. Действительным камергером был пожалован и фаворит Елизаветы Алексей Григорьевич Разумовский. Генерал‑аншефом стал В. Ф. Салтыков, ему поручили контроль за брауншвейгским семейством. Сохранили свои прежние должности безликий А. М. Черкасский и генерал‑прокурор Н. Ю. Трубецкой (хотя кресло под ним и закачалось было по доносам гвардейцев, уличавших его в намерениях «в Петергоф итить и государыню взять»). Остался на ответственном месте Московского главнокомандующего и граф С. А. Салтыков, дядя Анны Ивановны. Посчитали нецелесообразным отказываться и от услуг «вечного» главы Тайной канцелярии Ушакова.

Не обойдены «материнской милостью» и гвардейские полки.