История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе

Булгарскому царевичу, который впервые попал в Город Мира, было, конечно, не разобраться в тонкостях, из-за которых ожесточенно спорили рационалисты и ортодоксы мусульманства. Впрочем, основная масса мусульман, занятая повседневностями жизни, также обращала внимание на богословские споры только тогда, когда эти споры касались понятных для них предметов. Жители Багдада, с его дворцами, садами, мечетями, базарами, книжными лавками и местами увеселений, больше прислушивались к многочисленным поэтам и сказочникам, чем к богословам и философам, и больше любовались изумительным искусством каллиграфии, чем вчитывались или вдумывались в значение написанных слов. Люди есть люди, и веселые праздники им нравятся больше, чем рассудительные будни.

Интересно, что мусульмане Багдада праздновали не только собственные религиозные праздники, но принимали самое активное участие и в многочисленных христианских праздников, а также выдумывали новые. Как свидетельствуют арабские историки,

«Празднества, справляемые жителями Багдада, были почти всецело христианские. Прежде всего, отмечались храмовые праздники различных монастырей. Однако даже и в будние дни эти святые места не были свободны от весьма светских посетителей, так как их обширные сады и прохладные монастырские кабачки были излюбленными местами загородных прогулок для искавших развлечений жителей Багдада[218]».

Веротерпимость мусульман простиралась, таким образом, чрезвычайно далеко, хотя вместе с этой веротерпимостью в мусульманство вторгались обычаи, не предусмотренные и вообще запрещенные исламом:

«В праздник Пасхи мусульмане и христиане Багдада дружно направлялись к монастырю Самалук близ Баб аш-Шамасиййя на северной окраине восточной части города, где начиналась сильнейшая попойка… В последнюю субботу сентября был праздник «Монастыря лисиц» у Железных ворот, в западной части Багдада. Этот монастырь очень охотно посещали и христиане, и мусульмане, потому что он со своими парками, деревьями и цветами лежал посреди города. 3 октября в монастыре св. Эшмуны в Кутраббуле – северо-западном предместье Багдада – справлялся один из самыз больших багдадских праздников. Люди прибывали туда в соответствии со своими возможностями, кто на таййарах, кто на барках или на обычных лодках (сумайриййат), захватив с собой мехи с вином и певиц… Зима открывалась праздником св. Варвары (4 декабря), который также был знаком мусульманам, ибо ал-Мукаддеси приводит такую крестьянскую примету: «Приходит день Варвары – каменщик хватается за флейту»… Рождество – 25 декабря, день рождения Христа (ал-милад) и солнца, справлялось вместе с прздником зимнего солнцеворота… Христианский канун великого поста, ночь на первое воскресенье поста, был торжественным днем также и для мусульман Багдада[219]».

Таким образом, булгарский царевич мог стать свидетелем этих зимних празднеств в Багдаде, и идея веротерпимости ислама была преподана ему самым непосредственным образом. Легкомыслие жителей Багдада порою не знало границ, но бывали моменты, когда религиозные вопросы вторгались в самую гущу повседневной жизни, и тогда на багдадских базарах шли драки сторонников и противников му’тазилитской идеи сотворенности Корана.