История русской идеи

Свою апологию Чаадаев заканчивает вполне здравым выводом: «Есть один факт, который властно господствует над нашим многовековым историческим движением: это факт географический».

К его «факту» добавлю, что почти две трети территории России находится на широте Гренландии (взгляните на карту!). И только для того, чтобы не замёрзнуть, гражданам России приходится добывать и тратить энергии в несколько раз больше, чем, например, европейцам или американцам. По статистике Россия вырабатывает сейчас 44 % всего мирового тепла. На ещё один «факт» нашей географии указывает и едкая реплика Нины Берберовой (см. Курсив мой): «Русские ничем не лучше негров, арабов, немцев. Но и не хуже. Просто им нечего было грабить при экспансии на восток» (!). Историческая заслуга России не в том, что она «защитила Европу» от монголо-татар, а в том, что она освоила «неудобье».

Печальной и характерной по меркам того времени была судьба «лишнего человека» Владимира Печорина. Он оставил нам «Замогильные записки» и стихи, написанные, по его же словам, «в припадке байронизма»:

«Как сладостно отчизну ненавидеть
И жадно ждать её уничтоженья,
И в разрушении отчизны видеть
Всемирного денницу пробужденья!»

«Вчувствуйтесь в моё положение! – писал он. – Вот молодой человек, 18 лет, с дарованиями, с высокими стремлениями, и вот он послан на заточение в Комисаровскую пустыню, один, без наставников, без книг, без друзей, без развлечений юности… А вот вам и другая картина! В Англии, в Америке – молодой человек 18 лет, преждевременно возмужалый под закалом свободы, уже занимает значительное место среди своих сограждан. Родился он хоть в какой-нибудь Калифорнии или Орегоне – всё ж у него под рукою все подспорья цивилизации. Все пути ему открыты: наука, искусство, промышленность, торговля, земледелие… Он начинает дровосеком в своей деревушке и оканчивает президентом в Вашингтоне!»

(Я читал эти милые юношеские бредни и думал: «А кстати! Почему бы нашим молодым либералам, вроде Навального, Пономарёва или той же Ксюши Собчак, не рвануть на Запад? Границы открыты, никто их не держит. Там, под закалом свободы, где под рукой все подспорья цивилизации, они бы продвинулись куда больше, чем в «тоталитарной» России! Представляете? Президент США – не какая-то чахлая Хиллари Клинтон, а наша яркая, принципиальная Ксюша! Вот была бы хохма! Торжество русской либеральной идеи!».)

Драма Печорина состояла в том, что, не сумев найти своего предназначения в жизни, он не знал, что делать с самим собой. Он уехал в Европу, жил в Льеже, Виттеме, Брюгге, в Фальмуте, Лондоне, Дублине, оставаясь «лишним человеком» и там. Неспособность к активной положительной деятельности, тоска по идеалу, беспощадный самоанализ и «сомнения во всём» привели его к духовному кризису. Он перешёл в католичество, затем вступил в орден редемптористов, принял сан католического священника. И всё же гены русского человека не давали ему покоя. «Нигде, кроме Франции, я не видал такого прозрачно-наглого лицемерия; у немцев оно, по крайней мере, прикрыто и стушёвано врождённым этому народу простодушием… Пора России перестать младенчествовать и обезьянничать Франциею и Англиею. Ей должно идти самостоятельным путём практического материального развития. Наша тесная дружба с Северною Америкою есть одно из знамений времени. Может быть, не в очень далёком будущем свет увидит две исполинские демократии – Россию на Востоке, Америку на Западе: перед ними смолкнет земля… Ах! Как бы мне хотелось оставить по себе хоть какую-нибудь память на земле русской! Хоть одну печатную страницу, заявляющую о существовании некого Владимира Сергеевича Печорина. Эта печатная страница была бы надгробным камнем, гласящим: «Здесь лежит ум и сердце В. Печорина»», – так писал он в Дублине конце жизни в 1878 году, завершая её в одиночестве и пустоте.

7. Славянофилы и западники

Зарождение русского философского сознания приходится на 30-е годы XIX века. И хотя люди того поколения не построили новых систем, были эклектиками, бесконечно склонявшими по падежам то Гегеля, то Фихте, то Шеллинга, то Фейербаха, слишком много говорили и спорили, но мысль пробудилась.

Публикация статьи Алексея Степановича Хомякова «О старом и новом» (1839) и отклика на неё «В ответ А. С. Хомякову» (1839) Ивана Васильевича Киреевского открывает историю славянофильства как оригинального течения русской мысли. «Что лучше: старая или новая Россия? Много ли поступило чуждых стихий в её теперешнюю организацию? Много ли она утратила своих коренных начал, и таковы ли были эти начала, чтобы нам о них сожалеть и стараться их воскресить?» – анализ этих вопросов в статье Хомякова, в сущности, представлял собой ответ на мрачный вердикт, вынесенный Чаадаевым.