История северных народов

Есть также сосуды, напоминающие королевские диадемы или короны. Они изготовляются из извилистых корней деревьев, используются на пирах как питейные чаши. На местных языках такие чаши называются «коса». Кроме того, имеется и другая питейная посуда с позолоченными краями и ножками, изготовляемая из когтей грифа, в нее вмещается немалое количество напитка. Существуют чаши и кубки в форме человеческого черепа, покрытого тонкой позолотой, как о том свидетельствует Павел Диакон, рассказывая о том, что король лангобардов Альбоин[250] на пирах пил из чаши, сделанной из черепа короля гепидов Кунимунда, но потом он был убит своей коварной женой, и вполне возможно, что из его черепа тоже сделали такой кубок.

[Гл. 36 опущена]

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ О питейных обычаях северных народов

Будет не излишним удовлетворить интерес любознатцев, рассматривающих рисунок вверху, рассказав им о питейных обычаях северных народов. Прежде всего, не считалось зазорным выпить стоя в честь в честь богов или властителя, а также устроить между собой состязание и, даже изнемогая, за несколько глотков осушить капитолийскую амфору[251], то есть выпить огромное количество вина. Император Гот Максимин[252], будучи необычно огромным, мог съедать 60 фунтов мяса. Подобно ему другой император, Вителлий[253] также славился невиданным обжорством, Но некий Милон[254] намного превосходил их — он не мог утолить голод даже съев целого быка.

Но оставим их и перенесемся на другие берега широкого моря. Итак, на рисунке вверху изображены увенчанные коронами мужчины, сидящие за столом и пьющие из сосудов, которые могут вызвать восхищение и удивление своей формой у людей, никогда не видевших ничего подобного. Но еще более удивительно увидеть длинный ряд слуг, которые подобно пастырям оленьего стада, следят за всем и непрестанно преподносят гостям до краев наполненные пивом чаши. Если же некоторые захотят показать свою стойкость и неопьяненность, то пускаются в хороводный пляс, держа наполненный сосуд высоко над обнаженной головой. Таким же образом поступают, держа в обеих руках кубки, наполненные вином, пивом, медом или смесью вина и меда. А могут предложить сотрапезнику выпить по кубку в несколько глотков. Если же тот, кто вызвал собутыльника на такое состязание не одерживает верх и не признает себя побежденным, его не прощают и не считают, как говорит Платон[255] в труде «Законы», хорошим, приличным компаньоном. А хорошим компаньоном Платон называет тех, кто в застолье может рассуждать здраво и сдерживаться, а не упиваться до изумления.

[Гл. 38 опущена]

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ О наказании пьяниц

Любой, кто прочитает заглавие и посмотрит на рисунок вверху, сразу поймет, о чем здесь пойдет речь, а потому длительные пояснения не нужны. Платон замечает, что пьяный человек возвращается в детство и снова становится младенцем[256], а пьянство уже само по себе — наказуемое преступление, хотя это и не смертоубийство, однако разве следствием его все же не может быть смерть человека? Никогда не следует напиваться до безумия — ни у кого нет для этого никакой разумной причины, и уж менее всего это допустимо в войске, потому что голова и одурманенный мозг воина, погруженного во мрак опьянения, не подскажут ему, против кого направить оружие — против своего военачальника или врага, который его совсем не убоится. Двух массагетов[257], которые убили человека, посмеявшегося над ними, когда увидел их пьяными, приговорили к редкому наказанию: их посадили на заостренный кол.