История Смутного времени в России в начале XVII века

В сем стесненном положении Валуев бодрствовал. По его приказанию каждый день по несколько раз делались вылазки, но удачи не было. В стычках сих русские, постоянно отгоняемые неприятельской стрельбой из острожков, потеряли до пятисот человек. Опасность для них увеличивалась со дня на день. Воины теряли дух, и многие из них начинали уже совещаться с русскими изменниками, находящимися при гетмане. Валуев всю надежду полагал лишь на князя Шуйского. Беспрестанно посылаемые им гонцы ночью лесами пробирались до Можайска.

Встревоженный Шуйский стал снаряжаться в поход и вместе с тем убедительно просил Делагарди поспешить соединиться с ним¹⁷⁶. Шведский военачальник, получив с другой стороны удостоверения от царя и московских бояр, что в Можайске уже готово жалованье для войска, пошел к сему городу, но, прибыв туда, не нашел ни денег, ни Шуйского. Князь Дмитрий Иванович, крайне озабоченный печальными известиями, получаемыми от Валуева, уже двинулся на его выручку. Так как Валуев мог ожидать подвозов только от Можайска, Боровска и Серпухова, то острожки гетмановы около его окопов простирались единственно от Можайской дороги к югу, почему князю Шуйскому удобнее было войти в сношение с Валуевым с севера¹⁷⁷. По сей причине князь, имея в виду приблизиться к нему с сей стороны, не пошел по большой дороге из Можайска в Царево-Займище, но свернул с нее вправо и проселком направился на Клушино. С дороги он еще писал к Делагарди, обещая немедленную присылку денег и умоляя его не уклоняться более от соучастия в действиях, предпринятых для избавления Валуева. Делагарди, опасаясь ответственности за могущую произойти от дальнейшего его упорства погибель для Валуева, согласился удовлетворить требованию Шуйского. Он выступил из Можайска двадцать первого июня и пошел навстречу Горну, шедшему от Зубцова¹⁷⁸. Оба шведских вождя сошлись в деревне Маслове в двадцати пяти верстах от Можайска по направлению к Погорелому Городищу. В тот же день Делагарди получил наконец обещанные деньги. Но самое обстоятельство сие, удовлетворявшее желаниям иноземцев, едва не подвигло их к явному бунту. Роты требовали платы на полное число людей, в них положенное, а Делагарди отпускал только на наличных воинов. Кроме того, двадцать первого числа он раздал деньги одному Горнову отряду, своим же людям объявил, что на правильную раздачу жалованья у него недоставало времени, что по важности военных обстоятельств он долее походом медлить не может и что потому должно отсрочить раздачу сию до времени освобождения Валуева. Ропот сделался всеобщим, и когда двадцать третьего поутру Делагарди приказал войску выступить из стана, то кинкгольмская конница явно отказалась от послушания. Однако ж твердость Делагарди обуздала мятеж. Он приказал казнить главного зачинщика и таковым примером строгости укротил прочих. Все войско двинулось усиленным переходом и на закате солнца достигло Клушина, куда в тот же день прибыл и князь Шуйский. Оба полководца, совершив свое соединение, остановились для ночлега, миновав Клушино, при выходе из леса на довольно обширной поляне. Шуйский, имевший при себе тридцать тысяч русских и одиннадцать полевых орудий, расположился при лесе позади малой деревни; Делагарди со своими восемью тысячами иноземцев стал несколько правее при речке¹⁷⁹. Русский стан был огражден рогатками, а иноземцы прикрылись своими повозками. Поляна, находившаяся впереди обоих станов, перерезалась двумя деревушками и, сверх того, насупротив стана иноземцев высокими плетнями. По вдохновению военной опытности своей Делагарди советовал Шуйскому укрепить передовую часть своего стана и выслать разъезды для наблюдения за движением неприятеля. Но все сие осталось неисполненным. Утомленное переходом войско искало только отдохновения. Все меры предосторожности ограничились укреплением деревни, лежавшей в голове стана Шуйского. Беспечность вождей происходила от пренебрежения к неприятелю, коего не сомневались подавить чрезвычайным превосходством сил своих. Делагарди даже уверен был скоро иметь в руках своих самого Жолкевского. Ужиная у князя Шуйского, он сказал: «Когда я был взят в плен в Волмаре, гетман подарил мне рысью шубу, а теперь у меня готова соболья, чтобы отдарить его». Скоро хвастливость сия строго была наказана.

Жолкевский, уведомленный о выступлении князя Шуйского из Можайска, бдительно следил за всеми оборотами его и беспрестанно посылал разъезды для разведывания. Одному из сих разъездов, под начальством ротмистра Неведоровского, удалось схватить несколько боярских детей, отделившихся от шуйского войска для добывания живности. По показанию сих пленных, представленных гетману двадцать третьего поутру, Шуйский в тот же день должен был расположиться на ночлег под Клушиным. Сие известие подтвердили еще в то же утро перебежавшие из отряда Горна в польский стан пятеро французов и шотландцев. От Клушина до Царева-Займища считается не более тридцати верст: дело, очевидно, клонилось к роковой развязке.