История Смутного времени в России в начале XVII века

Царские воеводы принимали также свои меры для отпора. Так как со стороны русского стана поле было чистое, то князь Шуйский выслал вперед свою конницу, а сзади ее, по опушке леса, расположил пехоту. Делагарди учинил противное. Впереди его находились плетни, которые не все еще были разобраны поляками. За ними он засадил свою пехоту, подкрепляя ее позади стоявшей конницей. Как русское, так и иноземное войско становились в ружье с торопливостью, неизбежной при неожиданных действиях. Воинов приводило в колебание отважное появление неприятеля, который, по их мнению, должен был лишь искать средств против опасности, ему самому угрожавшей.

Около трех часов утра (двадцать четвертого июня) гетман приказал трубам и барабанам подать знак к нападению. Польская конница понеслась вперед. Со стороны русских сопротивление было ничтожно. Царская конница не устояла в открытом поле против стремительного натиска Зборовского. Она обратила тыл, а по примеру ее побежала и поддерживавшая ее русская пехота. Часть опрокинутого войска искала убежища в русском стане, а другая рассыпалась по лесу. Впрочем, Зборовский был удержан от преследования бегущих князем Шуйским, который с пятью тысячами человек засел в укрепленной деревне, впереди его стана находившейся. Зборовского всадники не смели спешиться для нападения на укрепления, когда участь сражения еще не была решена на левом их крыле.

Там поляки встретили более сопротивления. Плетни, занятые иноземной пехотой, представляли важное препятствие для их действий. Хотя плетни были не совсем сплошные, но ни в один из бывших в них узких промежутков не могли пройти в ряд более десяти лошадей. Однако ж храбрая польская конница пыталась несколько раз прорваться сквозь сии промежутки; но все усилия ее были тщетны. Проходившие роты, не получая за теснотой места своевременного подкрепления, всякий раз были отражаемы иноземной конницей, действовавшей в совокупности. Сей невыгодный для поляков бой продолжался уже более трех часов со значительным для них уроном, ибо сражавшиеся роты много терпели от стрельбы шведской пехоты, за плетнем стоявшей, как во время наступления их, так и при обратном проходе через промежутки плетня. Наконец подоспела и польская пехота с орудиями. Хотя она состояла только из двухсот человек, но гетман имел большое доверие к сим воинам, мужество коих испытано уже было во многих битвах, и потому поручил им отогнать иноземную пехоту от плетней. Сия горсть храбрых блистательно исполнила свое дело при содействии двух орудий. Иноземная пехота, уже несколько расстроенная от пушечных выстрелов, сделала, однако же, залп по наступающим, но, увидев, что, несмотря на ее стрельбу, поляки продолжали смело подходить к ней, она, не дождавшись их, побежала от плетня к близ находившемуся лесу. Когда таким образом очистился проход через плетень, несколько конных польских рот высыпали на поле, где стояла иноземная конница, и вступили с ней в бой, который еще продолжался несколько времени без решительного перевеса ни в ту, ни в другую сторону. Хотя гетман не переставал посылать подкрепления сражающимся, так что в запасе у него осталась только одна рота Казановского, однако полякам уже трудно было держаться как по причине их малолюдства, так и потому, что гусары их по большей части переломали свои копья. Иноземцы, заметив их изнеможение, выслали для окончательного поражения их свежий конный отряд, подкрепляемый другим подобным. По несчастью, отряды сии, вместо того чтобы сильным натиском опрокинуть неприятеля, вздумали достигнуть сей цели одной стрельбой. Первый отряд, подскочив на достаточное расстояние, дал залп и стал поворачивать назад, чтобы зарядить ружья и очистить место второму отряду, для того же приближавшемуся, поляки, воспользовавшись сим мгновением, стремительно ударили с палашами в руках на отходивших и опрокинули их на второй отряд, который также смешался и обратил тыл. Столь неожиданный оборот дела так устрашил Делагарди и Горна, что они побежали с большей частью конницы своей через свой лагерь в лес. Поляки, преследуя их, помчались через стан, не оставив никого для охранения его. Таковой оплошностью иноземцы воспользовались. Пехота их и примкнувшая к ней часть французской конницы составляли еще до трех тысяч человек не совсем расстроенного войска. Отряд сей снова занял стан свой. Между тем и русские беглецы стали также оправляться. Боярин князь Андрей Васильевич Голицын и окольничий князь Данило Иванович Мезецкий успели уговорить многих из них объездом воротиться к укрепленной деревне, занимаемой князем Шуйским.