История татар. Том I. Народы степной Евразии в древности

Присутствие в гуннском обществе племен монголоидной расы подтверждается и антропологическими данными, хотя и представленными лишь несколькими находками. При этом в трех погребениях монголоидность покойных сочеталась с тюркским погребальным обрядом — захоронением вместе с умершим шкуры лошади. Захоронение шкуры коня зафиксировано в четырех случаях — два из них обнаружены в Нижнем Поволжье в могильниках у села Верхне-Погромное и у г. Покровска, одно в восточной части Крыма на городище Беляус и одно в Одесской области в урочище Кубей. Оба погребения из Нижнего Поволжья принадлежат женщинам и были впущены в более древние курганы. Погребение у села Верхне-Погромное помещалось на древнем горизонте, в ногах погребенной лежали череп и кости ног лошади. В подбойных погребениях у г. Покровска и в урочище Кубей череп и ноги лошади находились на ступеньках входной ямы. В крымском погребении, впущенном в пол каменного склепа I в. н. э., кости ног лошади и черепа лежали на каменной плите, перекрывающей узкую прямоугольную могилу, вырытую в полу склепа. Здесь был похоронен мальчик 14–15 лет с явными монголоидными чертами и деформацией черепа. Захоронение шкуры животных является одним из обычаев древнего ритуала, связанного с жертвоприношением животных, известным с эпохи бронзы и существующим у разных народов, в разное время и на разной территории.

Наиболее широкое распространение этот обычай получает в позднекочевнической культуре VIII–XI вв. в связи с массовым переселением тюркских племен с востока на запад. Для этого времени подобный обряд наблюдается как в памятниках Центральной Азии и Сибири, так и в «южнорусских» степях.

Существование обряда захоронения шкуры лошади у тюркских племен подтверждают письменные источники и этнографические данные. Арабский автор Ибн Фадлан, описывая погребальный обряд тюркского племени гузов, пишет, что после погребения умершего берут его лошадей в зависимости от их численности и убивают из них сто голов или двести голов или одну голову и съедают их мясо, кроме головы, кожи и хвоста.

Однако появление такого обряда в памятниках восточноевропейских степей гуннской эпохи (конец IV–V вв.), чуждого предшествующей культуре сарматов и аланов, как мы полагаем, можно объяснить проникновением в степи Северного Причерноморья вместе с гуннами каких-то племен тюркского происхождения.

В этой связи следует отметить, что с гуннами Юго-Восточной Европы отождествляется целая серия наименований племен с характерными для тюркских народов окончаниями «уры», «иры», «ары». Это упомянутые Приском и Иорданом акациры, альциагиры, хуногуры, итимары, алпидзуры и др. У Прокопия Кесарийского и Агафия Миринейского к гуннам относятся утригуры, катригуры и ультидзуры. Все эти этнонимы сближаются с именами племен определенно тюркского происхождения, такими, как савиры, уйгуры, авары, хазары, болгары.

Таким образом, вся совокупность признаков сводится к тому, что европейские гунны были несомненно восточного происхождения и относились к монголоидной расе. Были ли сами гунны тюркоязычными — вопрос спорный, но то, что вместе с гуннами в Европу проникают представители тюркского мира, бесспорно. Как отмечают многие исследователи, именно гуннское нашествие открыло дорогу тюркским народам на Запад.

Фларид Сунгатов Гунны в Волго-Уральском регионе

Территория Волго-Уральского междуречья занимает особое место в средневековой истории Евразии. Она являлась «связующим звеном между двумя континентами. Открытые степные пространства связывали ее с Северным Причерноморьем и Кавказским культурным очагом, древнейшей земледельческой ойкуменой Средней Азии и бескрайними, уходящими в пределы Центральной Азии просторами Южной Сибири. Она находилась как бы в центре великого и древнего пути многосторонних культурных связей, активных контактов и влияний и, наконец, грандиозных переселений человеческих групп» [Мерперт, 1974, с. 16]. Столь широкие исторические связи и активность этнокультурных контактов с глубокой древности были связаны с формированием еще в эпоху раннего железного века меридионального цикла кочевания, когда в засушливые летние сезоны и особенно в связи с усыханием евразийской степи с юга номады перегоняли свои стада в богатые травами средневолжскую и приуральскую лесо-степь.