История Церкви. Вторая ступень. История

И начинает Патриарх свою реформатскую деятельность с самой болезненной для русского благочестия сферы: с обряда. После падения Константинополя в 1453 году русские считали Москву единственным оплотом Православия в мире и потому крайне опасались чужеземных влияний. Уже упомянутый нами Павел Алеппский рассказывает, что царь и бояре покрывали лавки драгоценными «армянскими» облачениями из парчи, даже не срезав с них серебряных пуговиц. Для бедного грека это было расточительством, для московита – нормальным поступком, свидетельствовавшим о боязни оскверниться от вещей, принадлежавших неверным. В куда большей степени это относилось к иноземным книгам – новогреческим текстам, по которым Патриарх Никон стал исправлять богослужение, ничего при этом не объясняя и не идя ни на какие компромиссы.

По своему характеру Патриарх Никон был человеком деспотичным и к подчиненному духовенству относился очень строго. «Никон был строг и тираничен в суде над духовенством. Особые дьяки Никона ходили по церквам Москвы и доносили ему о беспорядках. Патриаршие стрельцы забирали на улицах нетрезвых попов и сажали в каталажки. Все это и раньше практиковалось. Но при Никоне приняло характер «террора» (Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Т. 2). Даже бывшие друзья упрекали Никона. Так, Иоанн Неронов писал ему:

«Какая тебе честь, что ты страшен всякому? Кто ты? Зверь лютый (то есть тигр), или медведь, или волк, или рысь? Дал тебе благочестивый государь волю, и ты, зазнавшись, творишь всякие поругания, а ему, государю, сказываешь: я-де делаю по Евангелию и по отеческим преданиям» (с. 95).

Патриарх-реформатор был человеком честным, увлеченным, но не имел ни малейшего представления о текстологии, изменчивости обрядовых форм в разные века и в разных Церквах. Не умея отделять главного от второстепенного, он стал править русские богослужебные тексты механически, по новым изданным в Венеции греческим текстам, где было множество ошибок.

Масла в огонь невольно подлил Патриарх Антиохийский Макарий, приехавший в Москву в 1655 году. Патриарх Никон стал спрашивать его о восточных обрядах, и Макарий подтвердил, что греки крестятся тремя перстами, а не двумя. Русский Патриарх воспринял эти слова как свидетельство ошибочности русской традиции. «Исправлять» традицию Предстоятель принялся рьяно. Во время визита Патриарха Макария в Москву произошел один совсем уж некрасивый эпизод – Патриарх Никон стал в храме разбивать иконы «западного» письма.

«Произошла безобразная сцена, когда Никон приказал принести ему иконы, написанные на новый «западный» лад и отобранные им у бояр. Он начал разбивать эти иконы о каменный пол церкви и приказал жечь обломки. Вслед за этим греческие владыки возгласили анафему тем, кто такие иконы покупал и держал на дому. На этот раз присутствовавший при этой сцене царь Алексей Михайлович не выдержал и попросил Никона не сжигать, а хотя бы закапывать эти иконы. Видимо, и Никону стало стыдно за свое безобразное поведение, и он уступил царю»[130].

Затем Патриарх Никон собирает епископов и требует осуждения старых обрядов. Напрасно его пытается остановить Константинопольский Патриарх[131], а Патриарх Макарий просит, чтобы Бог даровал русскому Первосвятителю «чувство меры». К сожалению, дипломатичность и выдержка отсутствовали как у Патриарха Никона, так и у его бывших друзей, а теперь – противников. Все споры вокруг обрядов упирались в понятие «ересь». Каждый рассматривал свою точку зрения как истину и обвинял противника в политических и нравственных проступках. Ситуацию еще можно было спасти… но тут в дело вмешался царь.

Патриарх Никон.

Парсуна. Иван Безмин с уч.(?). Москва. 1680-е гг.

К середине 50-х годов XVII века Алексей Михайлович повзрослел и, окончательно выйдя из-под влияния Никона, выступил против настойчивого вмешательства того в государственную политику. По инерции он поддержал своего старшего товарища в деле реформирования Церкви, но это была «лебединая песня» их союза. Русский Патриарх впал в немилость к самодержцу, и последствия этого были чрезвычайно тяжелыми.

10 июля 1658 года Никон отказывается от патриаршего служения и уезжает в свой любимый Новоиерусалимский монастырь под Москвой. Причиной этого стал отказ царя признавать право Патриарха Никона влиять на государственные дела. Через своего боярина Алексей Михайлович жестко ставит Первосвятителя на место: «…Царь отсутствовал на утрене, а после утрени через посланного им боярина Юрия Ромодановского открыто заявил Никону: