История Церкви. Вторая ступень. История

«Царское величество на тебя гневен. Потому и к заутрене не пришел, не велел его ждать и к литургии. Ты пренебрег царское величество и пишешься Великим Государем, а у нас один Великий Государь – царь. Царское величество почтил тебя как отца и пастыря, но ты не уразумел. И ныне царское величество повелел сказать тебе, чтобы впредь ты не писался и не назывался Великим Государем, и почитать тебя впредь не будет»[132].

Царь и епископы не понимают, что делать. Алексей Михайлович не рискует немедленно созвать Собор и избрать нового Патриарха, и Церковь в течение десяти лет пребывает без Патриарха. За это время старообрядческий раскол оформляется окончательно.

Последний шанс не допустить этого представился на Соборе русских епископов в 1666 году. Архиереи узаконили новые обряды и не стали осуждать старые[133]. И все бы хорошо, если бы греческие иерархи по приглашению Патриарха Никона и царя Алексея Михайловича на следующий год не провели в Москве новый Собор. Формально Русская Церковь уже несколько десятилетий была автокефальной и не зависела от Константинополя, но в сознании русского царя и Патриарха Никона сидело еще представление о собственном провинциализме. Им казалось, что Русская Церковь – это ученица древних восточных Патриархов, поэтому они и пригласили православных епископов из других Церквей разрешить спор.

Значительная часть русских православных людей никогда бы не поверила, что церковные иерархи прошлого столетия вдруг окажутся «еретиками», подпав под страшные клятвы нового Собора… Но, к сожалению, именно так и произошло. Восточные иерархи, к несчастью, оказались плохими дипломатами и никудышными богословами, не чувствовавшими разницы между обрядовыми различиями и догматическими расхождениями. Они осудили решения Стоглавого Собора (прошедшего по просьбе Ивана Грозного в середине XVI века и решившего многие проблемы Русской Церкви) и потребовали от царя преследовать сторонников старого обряда как преступников. После этого примирение было невозможно.

Осужденные староверы из маленькой незаметной секты в сознании многих православных превратились в хранителей русской национальной веры, ее защитников от сомнительных греческих иерархов и деспотичного Патриарха Никона.

Но у поборников старого обряда не было епископа. После расправы над Павлом Коломенским[134] русские архиереи боялись впасть в немилость к царю или Патриарху. Вожди старообрядчества также показали себя не с лучшей стороны: они писали доносы властям, обвиняли друг друга в отступлении от истинной веры, допускали грубые догматические ошибки в своих трудах, а позднее стали призывать к самосожжению как к форме протеста против прихода царства Антихриста. Подобные изуверские проповеди не могли понравиться властям, и вскоре принадлежность к старой вере стала считаться почти государственным преступлением.

Но вернемся в середину XVII века. Рубикон был перейден, Церковь не спас даже несправедливый суд над самим Никоном. Бывшего Патриарха в 1666 году обвинили в оскорблении царя и других преступлениях, затем лишили сана и отправили в ссылку в Ферапонтов монастырь. По иронии судьбы по такой же политической статье вскоре был сожжен протопоп Аввакум. Неистовый ревнитель старых обрядов успел написать, пожалуй, самый яркий текст XVII века – собственное житие, еще при жизни став для своих последователей настоящим апостолом веры. Но даже он не смог помочь решить главную старообрядческую проблему.

Раскол не поддержал ни один из епископов, кроме Павла Коломенского, но он к тому времени был уже осужден и, по-видимому, убит. Некому было ставить новых священников. Священники-старообрядцы старели и умирали, различные попытки принимать «никонианских» и беглых попов, перекрещивая их в полном священническом облачении (!), тоже не спасли ситуацию. До 1846 года у старообрядцев не было епископов. За это время они успели разделиться на поповцев и беспоповцев, создать множество толков и согласий, придумать уникальные обряды, позволявшие совершать богослужение без священников. Но эти события уже не связаны с историей собственно Русской Православной Церкви.