История войн и военного искусства

Основателем постоянного войска в Пруссии был курфюрст Фридрих-Вильгельм, вступивший на престол в 1640 г. 20-лет­ним молодым человеком. Тогда еще бушевала Тридцатилетняя война, опустошившая маркграфство Бранденбург гораздо боль­ше, чем любое немецкое государство, отчасти потому, что во­енная организация Бранденбурга была слабее, чем где бы то ни было в Германии. Молодой курфюрст состоял в близком родстве как с оранским, так и шведским домами. Как наслед­ный принц, он прожил несколько лет в голландских военных лагерях; когда его многолетнее сватовство за королеву Хрис­тину Шведскую — его родственницу — не дало результатов, он женился на принцессе из оранского дома. Состоя в тесной связи с обеими, наиболее развитыми, военными державами своего времени, он вступил еще в более тесную связь со вновь появившейся на сцене военной державой — Францией. При заключении Вестфальского мира Мазарини предоставил сла­бому курфюрсту большие льготы, так как надеялся найти в нем сильный противовес против дома Габсбургов.

Для этого было необходимо постоянное войско. И молодой курфюрст имел достаточно военной сметки, чтобы понять эту не­обходимость. Но этого было бы мало, если бы эту необходимость не понимало также и бранденбургское дворянство, державшее бла­годаря своим сословным собраниям деньги в своих руках.

Грабители-ландскнехты Тридцатилетней войны ни в коем случае не щадили и дворянских поместий; среди крепостных крестьян в результате войны началось брожение, и они плохо поддавались управлению; многочисленные «наездники», обед­невшие юнкера, производившие более или менее бесстыдные грабежи на дорогах, тяжело ложились на плечи дворянства и

Разграбление и разорение села во время Тридцатилетней войны. Из серии гравюр лотарингца Ж. Калло (XVII в.)

увеличивали его сословные заботы. Эти и другие причины де­лали дворянство весьма склонным к созданию постоянного войска, и на ландтаге 1653 г. сословные вотировали курфюр­сту «контрибуцию», т. е. постоянный налог, необходимый ему для вербовки и содержания наемного войска.

Но при этом они обеспечили себе в соответствии с соотно­шением сил договаривающихся сторон львиную долю. «Кон­трибуция» должна была взиматься только с крестьян и горо­дов, само же дворянство было свободно от всяких налогов; дальше — им должна была быть предоставлена безусловная поместная власть, полное господство над крестьянским сосло­вием, составлявшим тогда большую часть населения, и нако­нец, дворянство выговорило себе офицерские должности в новом войске, что одно обеспечивало ему гораздо большую власть, чем та, которой оно могло похвастаться на своих уже ослабевших сословных собраниях. Эта новая Пруссия возник­ла как юнкерская военная монархия, прообразом которой мо­жет считаться Швеция Густава-Адольфа.

Внук курфюрста Фридриха-Вильгельма, носивший то же са­мое имя, так же мало, как и его дедушка, мог «добиться неограни­ченного абсолютизма», несмотря на то, что из всех своих пред­шественников и наследников он больше всего старался «воздвиг­нуть этот rocher de bronce». Это — еще более хрупкая штукатур­ная легенда, по поводу которой можно лишь только удивляться, что она все еще существует, прославляя короля за то, что будто бы он ввел в 1773 г. катонным регламентом всеобщую воинскую повинность. Такой катонный регламент никогда не существо­вал; всеобщая воинская повинность была в Пруссии того време­ни так же невозможна, как и во всяком другом европейском госу­дарстве; мысль об этом была так далека от короля, что он вел решительную борьбу с самим словом «милиция» и решитель­нейшим образом отстаивал принцип наемного войска.

Легенда о кантонном регламенте, по всей вероятности, яв­ляется извращением того факта, что давно изжитое кондотьерство гораздо дольше сумело удержаться в прусском войске, чем в каком-нибудь другом, до самой катастрофы 1806 г. и суще­ствовало даже в самой гадкой форме — в форме ротного хозяй­ничанья. Правительство вручало капитанам определенную сум­му, чтобы вербовать и оплачивать рекрутов; капитаны же, поль­зуясь господским правом, которое они имели, как дворяне, над крестьянским населением, принуждали крепостную молодежь к военной службе и после необходимого обучения снова от­правляли ее на сельские работы. Таким образом, капитаны по­лучали возможность прятать в собственный карман значитель­ную часть полученных от правительства сумм, а кроме того, представляя ему фальшивые списки, поддерживали практику старого кондотьерства. Эта «кантонная система» является ра­зительным доказательством не «за», а «против» прусского аб­солютизма; королевская власть ее никогда не изобретала, но примирилась с ней лишь после продолжительного сопротивле­ния, так как дворянство оказалось сильнее нее.