История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданств

– Пока Шериф не будет опять ахалцихским пашою, – говорил эриванский хан, – до тех пор я не освобожу из-под ареста Даниила.

Князь Цицианов тотчас поручил генералу Лазареву сообщить хану, что за жизнь патриарха Даниила и за все оскорбления, ему наносимые, он должен будет дать ответ не словесный или письменный, «а на самом деле, и что будет раскаиваться о несовместном упорстве своем»[354].

Посланный с письмом Лазарева князь Орбелиани был принят ханом холодно, навстречу ему был выслан незначащий чиновник, «и меня поставили, – доносил Орбелиани, – как лезгинского посланника, в дурной квартире»[355]. Тем не менее посылка эта принесла некоторый результат, и угроза так подействовала на хана, что Даниил был освобожден, и по приезде князя Цицианова в Тифлис он получил уже от него письмо, которым тот, благодаря за ходатайство, извещал главнокомандующего об облегчении его участи.

6 февраля князь Цицианов отправил к эриванскому хану Министерства императорского двора графа Воронцова, квартир-мейстерской части капитана Чуйку и князя Орбелиани.

Посылая с ними письмо канцлера графа Воронцова эриванскому хану, главнокомандующий поручил капитану Чуйке описать дорогу, заметить местоположение и род укреплений Эриванской крепости, «для будущих движений, буде бы силою нужно было подкрепить» наши требования[356].

«Его величество мой всемилостивейший государь высочайше соизволил мне указать, – писал граф Воронцов эриванскому хану[357], – объявить вам, что как он, великий император, так и Оттоманская Порта, ближние вам соседи, нисколько не сомневаются, что ваше высокостепенство не токмо оставите все невместные требования Давида и сообщников его, ищущих неправильно вашей защиты, но что, напротив того, обратите все ваше внимание к Даниилу, дадите всякое вспомоществование к благолепному прибытию его в Эчмиадзин[358], с довлеющею его сану

почестью, и облечете его в ту власть, которую все католикосы имели… Таким поступком можете вящше утвердить высочайшее моего всемилостивейшего государя и его величества султана турецкого к вам расположение и благоволение, а противным со стороны вашей подвигом всякая соседственная держава может считать себя оскорбленною».

К этому письму была присоединена и просьба главнокомандующего употребить содействие к утверждению Даниила в сане патриарха, ныне ему дарованном двумя императорами, и тем отвратить гнев от «Севера и Востока» за противоположный сему поступок. «После гласа и воли, – писал в заключение Цицианов, – столь высокомочных повелителей да умолкнут разные толки пресмыкающихся их подданных, кои, может быть, доселе и ваше высокостепенство поставляли в недоразумение, о восстановлении которого идет дело».

Ни письмо графа Воронцова, ни просьбы князя Цицианова не убедили эриванского хана, и Мамед отказался исполнить требование русского правительства.

«Хотя крайне желал я, – отвечал он графу Воронцову, – выполнить повеление вашего сиятельства, но, сверх чаяния, в обстоятельствах помянутого Даниила встретились великие затруднения, по причине коих помочь ему не в состоянии. При кончине бывшего патриарха Иосифа, случившейся в Тифлисе, некоторые из почтеннейших тамошних особ, по желанию находящихся в Грузии русских начальников, приехали сюда и домогались, дабы по завещанию того патриарха в преемники ему утвержден был архиепископ Давид. Также и от армян, обитающих в областях турецких, присланы были сюда за подписанием их просьбы о том же епископе Давиде.

Почему, в уважение желания русских начальников и в удовлетворение просьбы армян, имел счастие представить о том дворам турецкому и персидскому и просил их об утверждении Давида в патриаршем сане. От обоих тех дворов пожалован ему берат и фирман, по силе коих вступил он по их обряду в управление армянскою церковью. После от его величества султана дан другой берат, коим повелено находившегося в областях его патриарха Даниила, связав, отвезти в Эчмиадзин и поручить Давиду.

Хотя ныне ваше сиятельство и изволите давать поручение, но рассудите сами, в состоянии ли я после вышесказанного настоять вновь у вышеупомянутых дворов об отрешении Давида и о возведении на место его в патриархи Даниила? Если против воли и вельмож обоих тех дворов я о том представлю, то, конечно, навлеку на себя их негодование. В рассуждение чего никак не могу я на то решиться, а буде его императорскому величеству угодно, чтобы помянутый Давид был отрешен и восстановлен на его место Даниил, то ему весьма легко написать о том прямо его величеству султану. Что касается до меня, то я в оное дело мешаться не смею, а потому и приказания вашего сиятельства исполнить не в состоянии, в чем и прошу, меня великодушно извинив, не иметь никакого гнева».