История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданств

Вслед за тем он донес, что Иосиф, умирая, оставил его своим душеприказчиком и полным распорядителем имения в пользу монастыря и его племянников; что, умирая патриарх поручил ему епархию в России, а в преемники себе на патриарший престол избрал, по известному ему усердию к России, титулярного константинопольского патриарха Ованеса или наместника эчмиадзинского монастыря архиепископа Давида, «о чем я, – присовокуплял Григорий[301], – не оставил писать от себя эчмиадзинскому синоду, чтобы он, из двух одного выбрав, доставил ко мне сведения для донесения его императорскому величеству».

Без всякого полномочия приняв на себя право указать эчмиадзинскому духовенству, кого выбрать в патриархи, Григорий, чтобы вернее достигнуть цели, успел убедить генерала Лазарева воспретить четырем эчмиадзинским епископам выезд из Тифлиса и тем лишил их возможности объяснить настоящее положение дел. Епископы отправили в Эчмиадзин письмо, в котором описали подробности кончины Иосифа, интриги Григория и просили поторопиться утверждением Даниила, но письмо их достигло по назначению позже прибытия к Давиду нарочного, посланного Григорием. Последний приглашал Давида приготовиться к занятию патриаршего престола и присовокуплял, что «по кредиту своему при высочайшем дворе» постарается сделать патриархом того, кто посвятит его в архиепископы.

Зная, что преемник Иосифу уже избран духовенством, и не предвидя для себя ничего хорошего, Григорий убеждал Давида восстать против общего желания духовенства и народа и принудить их к избранию себя, обещая поддержку со стороны русского правительства и деньги для склонения на сторону эриванского хана.

«В час смерти (патриарх Иосиф) объявил мне, сыну своему, волю свою, – писал Григорий архиепископу Давиду[302], – что предоставляет занять патриарший престол вам или константинопольскому патриарху архиепископу Ованесу. А так как он находится вдали от нас, то остается вам исполнить волю завещателя – вступить на патриарший престол. Как только вы соизволите на сие, я тотчас же донесу государю императору. Писал я и находящемуся у вас архимандриту Карапету, чтоб он всячески помогал вам достигнуть этой цели, буде же он примет сторону противной партии, то вы, святой отец, не жалейте при надобности употребить деньги. Что же касается фирмана, то не беспокойтесь, ибо как единодушное всея нации одобрение, так и соизволение двух держав на ваше патриаршество я вам доставлю.

С сим вместе я написал и хану (эриванскому), что воля покойного патриарха состоит в том-то и что все подарки, предназначенные блаженным Иосифом, будут доставлены ему мною. Надеюсь, что он не оставит без внимания нашу просьбу».

Предложение Григория было слишком соблазнительно для Давида, как известно, давно мечтавшего о сане католикоса, и он охотно согласился вступить в борьбу с Даниилом. «Буди укреплен, – отвечал Давид Григорию[303], – и буди подвигами своими муж подобен отцу нашему святейшему патриарху, во утешение меня, и ведай меня яко усердного слугу святейшего патриарха, усердного намерениям его последователя и верного раба августейшего великого государя и всем братьям моим доброжелателя».

Получив такой ответ, Григорий составил от имени Иосифа подложное духовное завещание, которое и отправил в Эчмиадзин, написав при этом Давиду, чтоб он принял свои меры. Имея в своих руках собранные Иосифом подаяния от астраханского, кизлярского и моздокского армянских обществ, а также астраханской духовной армянской консистории, Григорий употребил их на подарки эриванскому хану, грузинским царевичам и другим лицам, на содействие которых мог рассчитывать.

«Спешу известить вас, – писал он генералу Кноррингу[304], – что патриарх Иосиф, оставляя временную жизнь в здравом уме, сделал свое завещание и между прочим упомянул в оном, что я остаюсь после него правителем во всем и назначаюсь архиепископом епархии в Российской империи, под всемилостивейшим покровительством государя императора находящейся».

Заявление это произвело большой переполох среди армян, живших на Кавказской линии и в Астрахани, и они отправили к Кноррингу депутацию, которая, порицая неблаговидные поступки Григория, просила о назначении пастырем и «главнейшим наместником всего обитающего в России армянского народа» архиепископа Ефрема, присланного в Россию в 1799 году патриархом Гукасом[305]. Просьба эта, поддержанная и другими армянскими обществами, побудила императора Александра I утвердить Ефрема архиепископом армян, живших в России. Пожаловав ему панагию, украшенную бриллиантами и яхонтами, государь приказал объявить о своем решении армянскому духовенству и народу с тем, чтобы прекратить интриги Григория.