История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2

По улицам ходит мальчик, наряженный стариком и называемый берика. Он пляшет и кривляется перед каждым проходящим и неотступно выпрашивает денег. Этот же самый берика носит иногда название Зато (медведь), когда принимается в хороводы женщин, для смеха и представления этого зверя, упоминаемого в песне.

Сидельцы лавок пускают друг в друга большой мяч, с криком: клериариа, или, накинув на себя запыленную рогожу или обрывок войлока, бросаются как пугало на соседа и приветствуют его с Масленицей. В сумерки в предместье города разгорается кулачный бой, а в деревнях играют в чаличи (жгут).

Несколько человек в черте круга получают ловкие удары жгутом от тех, которые находятся вне круга, пока кого-нибудь из бьющих не заденут ногой в черте; тогда противная партия идет в круг испытывать наслаждение от жгута.

В деревнях в первый день Масленицы молодые грузины наряжаются и ходят по улицам с пляской и пением.

Партия наряженных состоит из берикееби и гори — свиньи, то есть человека, наряженного свиньею. Последний прикрыт спереди и сзади свиными шкурами, сшитыми в виде чехла.

На голову наряженного надевается свиная голова с огромными зубами. Толпа замаскированных приходит в каждый дом, где нет траура, и начинает пляску. Гори бегает вокруг наряженных и бьет их своими клыками, и часто так сильно, что на клыках его остаются клочки тулупа. В ответ на это маскированные бьют свинью деревянными саблями, до тех пор, пока она не притворится убитой. Берикееби самовольно входят в марань[18] и пьют вино, что им не запрещается. Хозяева выносят им в подарок яиц и, передавая их наряженным, выщипывают из бороды клочки волос и кладут их в курятник, чтобы куры в предстоящий год несли побольше яиц. Маскированные ходят всю Масленицу из деревни в деревню, и случается, что, встретившись с другой такой же партиею, вступают в неприязненные действия и открытую войну. Победители отнимают все, что только успели собрать побежденные. В последний день Масленицы наряженные предаются кутежу и уничтожают все, что было собрано в течение недели.

У простого народа в четверг на Масленице, в день св. Шио, существует обыкновение изгонять мышей из дому. Взяв в одну руку сдобный хлеб, а в другую прут шиповника, хозяйка ходит вокруг комнаты, постукивает прутиком и приговаривает: мышь, мышь, выходи!

Обойдя все углы, она передает хлеб и прут мальчику, который ожидает их у дверей и, получив, бежит без оглядки за деревню – иначе мыши могут опять вернуться домой – и там съедает хлеб, а корку, воткнув на конец прута, бросает.

В прежнее время в прощальный вечер воскресенья на Масленой слуги приходили к своим господам с палахой — палка с веревкой, слабо натянутой от одного конца к другому. Палка эта надевалась на босую ногу осужденного к наказанию по пяткам. В этот вечер господа обязывались полным повиновением своим слугам и, чтобы отделаться от наказания палахой, должны были щедро отдариваться.

Перед заговеньем грузины заготовляют роскошный, по средствам, ужин, приступая к которому, по обычаю, умывают руки, и если в семействе есть лицо, не присутствующее на ужине, то при умовении рук выливают несколько капель воды на землю – как долю отсутствующего члена семейства. Под конец ужина выливают из стакана несколько капель вина на пол, в память усопших. По народному поверью, после ужина посылают ужин волкам, то есть бросают около мякинницы кости, с уверенностию, что от этого волки, в течение целого года, не станут трогать скотину.

В Чистый понедельник у грузин бывает кееноба, или восстание шахов, – праздник, установленный в воспоминание побед грузин над персиянами. В прежнее время дело решалось между двумя лицами: один из них представлял шаха, а другой – грузинского царя. Между ними завязывался бой, в котором шах всегда был побеждаем; его бросали в воду, как бы с намерением утопить. Со зрителей собирали деньги, на которые толпа игравших пировала.

В последнее время характер игры этой изменился. В Тифлисе, например, город делился на две части; в каждой выбирали по одному шаху, одевали их богато и сажали на троне, на видном месте, таком, с которого мнимый шах мог бы видеть всех проходящих и проезжающих.

«На улице, – говорит князь Д.О. Бебутов в своих записках, – держали богато убранного коня для каждого шаха, и тут же были отряды его войска, называвшиеся по именам улиц. Каждая улица имела свое знамя; отрядом командовал знаменитый боец. Шах приказывал брать с каждого прохожего, не принадлежавшего к его участку. Знаменщик, с несколькими ассистентами, бежал к указанному шахом прохожему, преграждал ему дорогу и, поставив перед ним знамя, требовал, именем шаха, дани. Никто не отказывался и давал по мере своих средств. Жертвователя пропускали, провожали с триумфом, провозглашая его имя и сумму пожертвования; шахский казначей заносил имя в список, а деньги на приход».