История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6

«Завтра отправляюсь я в Персию, – писал он А.В. Казадаеву[336]. – Трудный и далекий предлежит мне путь! Ведет меня туда воля государя моего благодетеля. Нужно некоторое счастие, чтобы выйти оттуда согласно с намерением моим, сходно с желанием приятелей моих. Нужно счастие и в других отношениях… Мог ли я предвидеть, что таково будет по службе мое назначение? Не так я провел мою молодость. Бедное состояние семьи моей не допустило дать мне нужное воспитание. Подобно отцу моему поздно обратил я внимание к службе моей и усердию. Впоследствии доставили они мне некоторые способы, но уже вознаградить недостатки знаний, а потому и способностей не было времени».

Выступив 18 апреля из селения Код, посольство 22-го числа прибыло в Караклис, где совершенно неожиданные обстоятельства заставили Ермолова оставаться в течение трех суток. Еще перед отъездом своим из Тифлиса главнокомандующий был предуведомлен, что в пограничных персидских областях и в особенности в Эриванском ханстве возникли беспорядки и что жители, преимущественно армяне, недовольные правителем, намерены переселиться в пределы России. Переход к нам отдельных лиц и даже нескольких семейств был так част и обыкновенен, что Ермолов не находил в том ничего чрезвычайного, но, желая сохранить мир с Персиею, принужден был отказывать в таком переселении. Прибывши в Караклис, Алексей Петрович был встречен депутатом, заявившим, что находящиеся в Эриванской области персидские войска и все жители с нетерпением ожидают прибытия главнокомандующего, чтобы, с его согласия, повергнуть крепость и всю область под державу русского императора. Если же не последует на это разрешения, говорил персиянин, то население, не в состоянии будучи переносить долее притеснения правителя, переселится в русские границы, хотя бы им и не было на то дозволения, ибо не верят они, чтобы русский главнокомандующий мог приказать истребить 10 000 и более семейств несчастных, ищущих спасения.

«Также имею я известие, – доносил Ермолов императору[337], – что ханство Хойское, лежащее за рекою Араксом, готовое возмутиться, смотрит, что сделаю я с Эриванской областью, и что в самом даже Тавризе чувствуемы беспокойства».

Опасаясь, чтобы вступление русского посла в Персию не ознаменовалось возмущением, Ермолов остановился на несколько дней в Караклисе и отправил посланного в Эривань с просьбою, чтобы войска и жители по крайней мере до возвращения его оставались спокойными, ибо таким неблагоразумным поведением они навлекут только на себя мщение правительства и навсегда лишат посла возможности быть им полезным. «Может быть, – доносил Ермолов, – отклоню я их намерение выгнать или истребить начальника персидского, но никак не надеюсь остановить переселение большей части жителей. Также сегодня получил я известие, что хан шахсеванский, недовольный Аббас-Мирзою, не только хочет перейти к нам, но собирает войска, чтобы прежде сразиться с ним. Сего хана я и остановить не в силах.

Должен однако же предупредить ваше величество, что если по возвращении моем из Персии Эриванская область, сохраняя те же против правительства неудовольствия, прибегнет под покровительство наше, я приму оную непременно, ибо народ ожесточенный и в отчаянии может искать защиты и спасения у Турции, и они (турки) всеконечно тем воспользуются, а для нас чрезвычайно невыгодно будет видеть в руках их область, изобилующую богатством, извлекающую все деньги Грузии и счастливую многочисленным населением. Тогда еще менее будет спокойствия в Грузии.

Никогда, государь, не представится подобный случай овладеть без выстрела областью, которая стоила нам многих трудных предприятий, большой потери войск и которой столько необходимо нам приобретение. И теперь стоило бы одного моего слова. Сему весьма много способствует прибегнувший под покровительство наше брат родной бывшего хана Эриванского, который с областью покорился Персии, не надеясь, чтобы покойный князь Цицианов мог защитить его против шаха. Он, невзирая на отказанный ему вход в границы наши, тайно прокрался и явился у меня в Тифлисе».

Предвидя, что тегеранский двор припишет беспорядки в своих провинциях интриге и проискам русского посла, Ермолов ожидал многих неприятностей, но решился продолжать путь.

25 апреля посольство оставило Караклис и 30-го числа прибыло в Талынь[338], первое селение на персидской границе, где и расположилось на ночлег в приготовленных для того палатках. Здесь ожидали посла: чиновник эриванского сердаря и присланный персидским правительством в качестве михмандаря (пристава при после) Аскер-хан, некогда состоявший послом при Наполеоне.