История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6

29 августа Ермолов выехал из Султанин и 9 сентября был уже в Тавризе. Здесь он прежде всего обратился к Мирза-Безюргу с просьбою уведомить его, когда будет приступлено к разграничению, и полагал с своей стороны начать его с апреля 1818 г. Хитрый каймакам поспешил согласиться в надежде заслужить расположение русского посла, а затем добиться удовлетворения в разрешении наиболее важного вопроса о признании Россией Аббас-Мирзы наследником персидского престола. Вопрос этот имел весьма важное значение как для нас, так и для Персии. Между Аббас-Мирзою и старшим сыном шаха Мамед-Али-Мирзою существовала непримиримая вражда, настолько сильная, что со смертью шаха только междоусобная война могла решить, кому царствовать. Мамед-Али-Мирза не был объявлен наследником потому, что родился от христианки, а не от матери одного с шахом племени каджаров. Такая несправедливость и слишком большое возвышение племени каджаров возбудили к ним ненависть персиян и породили партии в государстве: каджары поддерживали Аббас-Мирзу, а все остальное население склонялось на сторону Мамед-Али-Мирзы. Шах, разделяя между сыновьями управление областями, был непредусмотрителен: Аббас-Мирзе он поручил те, кои по недавнему присоединению от Турции не слились нравственно с ядром персидского населения. Мамед-Мирзе достались те области, в которых жили знатнейшие и коренные персидские фамилии. Мамед сумел их привязать к себе своею щедростью и устранением всего того, что противно было древним обычаям народа. Партия Мамед -Али-Мирзы была очень сильна, и, чтобы ослабить ее, шах дал Аббас-Мирзе некоторую власть над областями, управляемыми братом, и дозволил ему иметь регулярные войска, тогда как Мамед-Али-Мирзе иметь таковые было запрещено. Аббас-Мирза пригласил англичан и при содействии их стал формировать регулярную армию. Мера эта еще более усилила вражду между братьями и подняла значение Англии. Поддерживать Аббас-Мирзу значило действовать в пользу Англии, и потому Ермолов не находил полезным для России признавать Аббас-Мирзу наследником престола без приобретения каких-нибудь очень важных и существенных выгод для России. Он отвечал, что вопрос о признании русским правительством Аббас-Мирзы наследником может быть возбужден только шахом, его отцом, а так как в Султанин об этом ничего говорено не было, то он не считает себя вправе вступать об этом в переговоры в Тавризе.

«В бытность мою в Персии, – писал впоследствии Ермолов[360], – обстоятельно узнал я, что по смерти шаха внутренняя война неизбежна и сему причиною наследство, которого старший сын Мехмед-Али-Мирза лишен несправедливо. Сам он признался мне, что наследства он не уступит. Я имею полную его доверенность и до такой степени довел с ним мое знакомство, что могу иметь с ним сношение, буде ваше императорское величество изволите найти его нужным.

Могу ошибаться я в предлагаемых мною способах, но не обманываюсь, что полезно не участвовать во внутренней войне Персии и великодушию вашего императорского величества прилично не брать в защиту сторону неправую. Для этого, государь, не согласился я признать официально Аббас-Мирзу наследником и в душе моей убежден, что он добра нам не желает, окружив себя людьми, умышляющими нам вред. Он с пограничными нашими областями имеет тайные сношения и теперь даже не перестает возмущать спокойствие внушениями, что Персия возвращения их требовать будет. Знаю, ваше величество, что нужен нам мир, и знаю обязанность мою употреблять все меры к удержанию оного, но должен сказать, что Аббас-Мирза воспользуется возможностью объявить войну, и он один будет причиною оной. Много обуздывает его, что я не признал его наследником, что вправе я был сделать по данной мне инструкции, и он ничего бы не пощадил, чтобы к тому наклонить меня. Государь! необходимо, чтобы и впредь имеющие занять мое место не более были снисходительны».

Отказ Ермолова был весьма неприятен как самому Аббас-Мирзе, так наставнику и ближайшему его советнику, Мирза-Безюргу. Человек, по выражению Ермолова, «самой черной души и подлых свойств», Безюрг в дальнейших сношениях с русским послом находил во всем препятствия и затруднения. Он требовал, чтобы русский поверенный в делах имел постоянное пребывание в Тавризе и лишь в случаях необходимых ездил в Тегеран. Такое требование, естественно, не могло быть принято, и Безюрг должен был уступить заявлению Ермолова, что назначение поверенного зависит единственно от воли шаха, при особе которого и будет состоять уполномоченное государем лицо.