История заблудших. Биографии Перси Биши и Мери Шелли

Шелли старался перевести разговор. Он чувствовал себя неловко, а часы, которые они купили для Фанни в Женеве, казались теперь ненужным и даже каким-то неловким подарком. Ушла Фанни поздно вечером, в ее глазах он прочел вопрос и упрек одновременно. Так умирающие смотрят на всех, кто остается жить.

На следующий же день после возвращения с континента Перси пошел к издателю Байрона. Меррей принял его чрезвычайно учтиво и сказал, что ему не терпится прочесть новую поэму. «Надеюсь скоро известить Вас, что получена первая корректура», – сообщил Шелли Байрону. Не менее, чем о литературных делах Байрона, Шелли заботился о его репутации и в своих письмах подчеркивал, что полагает ложным распространенное мнение о его беспримерной безнравственности, хотя сам и считал своего друга легкомысленным.

Между тем собственные дела Шелли шли из рук вон плохо. Он надеялся, что, вернувшись в Англию, получит 500 фунтов, из которых 300 уже были обещаны Годвину. Вместо этого он получил всего 248 фунтов и большую часть сразу же перевел на Скиннер-стрит.

Сэр Тимоти всеми силами старался, чтобы в руки сына попало как можно меньше денег. Ведь они все равно будут истрачены самым нелепым образом.

О, сэр Тимоти был в курсе финансовых дел сына! В 1815 году Перси расплатился со всеми долгами, годовой доход его составлял с тех пор 800 фунтов, и вот к сентябрю 1816 года он уже успел сделать 1400 фунтов долга. Отец требовал, чтобы эта сумма была погашена из годового обеспечения, и только после этого обещал поставить последнюю подпись на бумаге, гарантирующей Шелли право наследования небольшой доли его имущества.

Устав от забот и одиночества, 14 сентября Перси уехал к Пикоку в Марло; встреча была радостной. Сразу же решили подыскать дом в каком-нибудь уединенном месте и пригласить к себе Байрона. На поиски отправились в Бат. Шелли уже приготовился к долгой тяжбе с отцом, как вдруг 24 сентября его очередная поездка в Лондон увенчалась успехом – долгожданное соглашение с сэром Тимоти было подписано.

Утвердившись в правах на наследство, Шелли сразу же составил свое первое и единственное завещание. Воля Шелли была такова: Харриет Шелли – 6000 франков, Уильяму Шелли – 5000 франков, Клер Клермонт – 6000, Томасу Лаву Пикоку – 2000. Оформив этот документ, Шелли счел своим долгом поставить в известность Харриет. Но переписка с ней прекратилась еще в июне, после ее очередной попытки шантажировать мужа. Хогга, как обычно, в сентябре еще не было в Лондоне, поэтому Шелли решил после долгого перерыва написать Хукему и просить его сообщить адрес Харриет.

В это время Шелли был особенно озабочен положением Клер. Ей подходило время рожать, а Байрон не отвечал ни на одно ее письмо. И Клер совсем пала духом. «Если вы не хотите сами писать Клер, пришлите ей хоть несколько добрых слов через меня», – просил Шелли. Но лорд Байрон, бежавший от бесконечных осенних дождей из Женевы в солнечный Милан, а потом Венецию, как будто бы и не читал этих слов.

Он работал над драмой «Манфред». Замысел ее начал складываться в то время, когда один из друзей Байрона переводил ему вслух отрывки из «Фауста». Байрон был потрясен грандиозностью мысли, чувства, фантазии Гете и долго находился под сильным впечатлением его творения.

Теперь в Бате – «приюте вольнодумцев», по собственному определению Шелли, – повторялись строфы «Манфреда» и перечитывались описания достопримечательностей итальянских городов.

Мери возобновила занятия рисованием, брала уроки у художника и делала быстрые успехи. Клер музицировала, все по-прежнему много читали. Октябрь и ноябрь прошли под знаком Тассо и Сервантеса.

Фанни по непонятным причинам медлила с приездом.

7

Политические прогнозы Шелли сбылись: зимой 1816 года по всем городам прошли грандиозные митинги, требовавшие избирательной реформы и снижения цен. В Лондоне дважды собирались многотысячные толпы. Первое собрание прошло мирно, но на следующий день толпа опустошила оружейную лавку и двинулась к Сити. Покушение на принца-регента окончилось неудачей, но торийское правительство было так напугано, что в стране объявили осадное положение, войска привели в состояние боевой готовности. Повсюду расправлялись с бунтовщиками, работали бесконечные суды и карательные группы. В этой напряженной обстановке обострилась борьба политических партий. Радикалы добивались всеобщего избирательного права, ограничения власти министров и эффективной помощи нуждающимся.

Шелли писал Байрону в Милан: «Весь общественный порядок в Англии находится в угрожающем состоянии. Парламент собирается 26 января. Я надеюсь, что без полного переворота, который лишь предал бы нас и поставил во главе нации невежественных демагогов, можно ждать от предстоящей парламентской борьбы самых радикальных изменений».

Важнейшим органом оппозиции по-прежнему оставался журнал «Экзаминер». После возвращения из Швейцарии между Шелли и Ли Хентом завязалась частая переписка. В начале октября Перси послал в «Экзаминер» свой «Гимн интеллектуальной красоте», подписав его псевдонимом «Рыцарь эльфов», как его в шутку называли друзья.