Но и в Бургундском отеле Расину многое не нравилось: поэту претили неистовые крики и неумеренные жесты актеров, сохранивших еще во многом анархичность и преувеличение мистериальных и импровизационных спектаклей. Сдержанная манера Флоридора не была типичной для всей труппы. Большинство актеров играло по-старинке, увлекаясь монологами и неустанно позируя, заботясь больше о внешней эффектности, чем о поэтической возвышенности и психологической правде исполнения. Особенно выделялся в этом отношении актер Монфлери, пользовавшийся у зрителей огромной популярностью. Он читал стихи с огромной силой, зловеще завывал, производил энергичнейшие жестикуляции, отчеканивал ударения к концу фразы и завершал свои монологи под гром аплодисментов.
У Расина был свой взгляд на театральное искусство. Он мечтал о спектакле, в котором актеры, умерив пылкость страсти и певучесть речи, сохранили бы музыку стихов, где они, нарушив безжизненность симметрических мизансцен, движениями и жестами подражали бы целомудренной грации и опической величавости античных скульптур. Но реформировать театральное искусство он не собирался. Аристократическая изысканность и возвышенная риторика казались поэту точным осуществлением благородного вкуса, установленного еще во времена древних. Поэт хотел на сцене искренних душевных порывов и боялся правдоподобных чувствований, он был уверен, что полная естественность актерской игры умертвит поэзию его драм.
Обосновавшись в Бургундском отеле, Расин энергично принялся обучать актеров новым принципам сценической игры. Известно, с какой настойчивостью он проходил с Дюпарк роль Гермионы, как он растолковывал ей каждый стих и обучал правильному чтению. И в результате упорной работы актриса, популярная своими комедийными ролями и фривольными танцами, привела всех в восторг страстностью своей игры и блеском декламации. Ранняя смерть не дала Дюпарк развернуть свое большое дарование.
Особенно упорно Расин работал с актрисой Шанмеле — первой исполнительницей роли Федры. В своих мемуарах Луи Расин писал об отце, обучающем Шанмеле: «Сперва он растолковывал ей стихи, которые она должна была произносить, показывал жесты и диктовал интонации, которые даже изображал нотами. Ученица, верная его урокам, несмотря на то, что она стала актрисой с помощью выучки и искусства, казалась на сцене полной безыскусного вдохновения».
Расин особое внимание обратил на тон и ритм декламации. Для того чтобы выделить основную часть текста, он предлагал умышленно понизить голос и затем внезапно взять октавой выше. Современникам очень нравился этот эффект, введенный Расином. Б нем ощущался порыв сильной страсти, нарушающий спокойное течение чувств. Буало говорил: «Театр требует подобных преувеличенных широких линий как в голосе, декламации, так и в жестах».
Театральное творчество теперь называлось «l'art de la déclamation» — искусством декламации, в которое входило и благородное чтение стихов и изящная жестикуляция.
Классицизм требовал, чтоб актерская игра была обдуманной и красивой. Два основных положения «Поэтики» Буало — принцип интеллектуальности творчества и принцип облагороженной натуры — были вполне применимы и к сценическому искусству. Главным условием творческой работы становится разум, от актеров раньше всего требуют, чтобы они ясно понимали то, что они произносят, и умели сознательно работать над своими ролями. Если в средневековом театре сценическое и поэтическое искусство было совершенно разобщено, то классицизм водворил поэзию на театральных подмостках и невольно заставил актеров подняться до уровня современной культуры. Политические, моральные и философские идеи, которые звучали со сцены, воспитывали не только зрителей. Они в первую очередь влияли на повышение культурного уровня самих актеров. Актер классицистского театра для того, чтобы исполнять роли трагического репертуара, должен был обладать значительной образованностью. Невежественные комедианты не могли играть в трагедиях Корнеля или Расина, где надо было осмысленно выучить наизусть огромное количество стихов.
Актер классицистского стиля обязан был по преимуществу декламировать, страстно и самозабвенно читать стихи, совершенно не заботясь о создании иллюзии истинных переживаний героя. Все душевные порывы, все тайные помыслы и мельчайшие оттенки чувств героя — все это было описано в самих монологах, все имело свою точную словесную форму, и актеру достаточно было воодушевленно произнести свою речь или искренне провести диалог, чтобы чувства его героя были полностью выяснены для зрителей.