История западноевропейского театра от возникновения до 1789 года

Корраль был очень удобен для сценических представлений. Подробное описание такого гостиничного двора мы находим у известного исследователя испанского театра Шакка: «Коррали были дворами, где сходились задние фасады нескольких домов. Окна (ventanas) этих зданий, по большей части, по испанскому обычаю, снабженные решетками и потому называвшиеся rejas или celosias, служили ложами; они были пробиты для этого в гораздо большем количестве, чем их было первоначально, Если такие ложи были расположены в верхних этажах, то они назывались desvanes (чердаки), а расположенные в нижнем этаже назывались aposentos — это название, по-видимому, применялось в широком смысле и к верхним ложам (эти aposentos, комнаты, были и на самом деле поместительными комнатами, на что и указывает само название). Окна эти, как и дома, к которым они принадлежали, частью были чужой собственностью, и если они не были сняты в аренду братствами, то они находились в полном распоряжении своих владельцев, которые, однако, должны были ежегодно вносить определенную сумму за право смотреть из них на представление комедии. Большинство же примыкавших к корралю зданий было в полной собственности братств. Ниже aposentos поднимался амфитеатром ряд сидений, называвшихся gradas; впереди их был двор (patio) — большое открытое пространство, где стоя помещались зрители из низших классов. В передней части patio, ближе к сцене, были поставлены ряды скамеек, bancos, которые, вероятно, так же как и patio, находились под открытым небом или защищались только полотняным тентом. Gradas были защищены выдававшимися навесами крыш, под которые во время дождя старались укрыться стоявшие на patio зрители. Но если театр был переполнен, то в случае дождя представление прекращалось. Первоначально не было предусмотрено устройство особых, отделенных от мужских мест для женщин; позднее, но все же в XVI веке, была большая, специально для женщин низших классов, отведенная ложа, расположенная в задней части корраля, называвшаяся cazuela (кастрюля), или женская галлерея (corredor de las mujeros). Знатные дамы помещались в aposentos или desvanes».

К этому можно лишь добавить, что власти строго запрещали мужчинам заходить в женские ложи, но все же, несмотря на эти запреты, в касуэле постоянно толпились светские франты и «оттуда раздавался такой шум, что за ним можно было не услышать и грома» (д'Онуа).

Когда братства в достаточной мере разбогатели и выстроили в Мадриде специальные театральные здания — Корраль де ла Пачека (1574), Корраль де ла Крус (1579) и Корраль де Принсипе (1582), то архитектура этих зданий целиком повторила своеобразное устройство гостиничных дворов, а сами театры надолго сохранили свое старинное название — корраль. Коррали продолжали оставаться без потолков, а навес был только над сценой, самый же двор прикрывался в случае надобности тентом. Это усовершенствование было уже применено и на гостиничном дворе во время гастролей итальянской труппы commedia dell'arte Альберто Ганассы (1574).

Внутреннее устройство городских театров продолжало сохранять свое первоначальное состояние. Сценический помост был сравнительно широким, но не глубоким — высота его равнялась 4 футам. Занавес висел не перед сценой, а посредине ее, разделяя сценическое пространство на передний и задний плац. Из-за занавеса появлялись актеры на авансцену, а в случае надобности он отдергивался, и действие происходило в глубине сцены. Кроме основного места действия, имелась еще малая верхняя сцена (alto del teatro) в виде балкона, служившая башней, горой или верхним окном. В глубине сцены были две-три двери, из которых выходили актеры на помост, а за этими дверями располагались артистические уборные. Сценическая техника оставалась совершенно неразработанной: самой большой хитростью являлись люки и рисованные задники, обычно неизменные для ряда пьес. Декорации устанавливались еще по мистериальному образцу, симультанно: в глубине висело нарисованное море, в правом углу могли быть установлены богаты покои, а в левом одинокое дерево, изображающее сад.

Но эта бедность оформления зрителей не смущала. Спектакль до такой степени был переполнен разнообразнейшими зрелищами, что публика просто не ощущала надобности в дополнительных развлечениях, в декорациях и постановочных эффектах.

Придя в театр, зритель попадал в стремительный вихрь событий: романтические коллизии, трагические конфликты, бесшабашные пляски, непристойные шутки, патетические призния, внезапные дуэли, переодеванья, обманы, узнавания, звуки кастаньет и виуэл, хлопанье палок и пощечин, возгласы молитв и взрывы хохота — все это с молниеносной быстротой мелькало перед восторженными зрителями в течение двух-трех часов.