It's not about age (СИ)

Мы молча брели по хорошо знакомой мне улице, насыщенной темнотой и еле доносившимися возгласами Бесстрашных. Эти возгласы живо напоминают мне возгласы детства, которые долетали до меня от моих ровесников, играющих друг с другом. Мне было не с кем играть, пока в моей жизни не появился человек, нуждающийся в общении. Этим же мог похвастаться я. Мы нашли друг друга, и я благодарен Вселенной за то, что спасла меня от невероятно скучного детства, подарив мне великолепного друга. Этот друг насытил часть моей жизни ярким светом и обрек меня на самую настоящую, счастливую жизнь. Но ниточка оборвалась, оставив после себя разгорающийся лучик света, который еле плетется за мной.

***

― А сейчас о правилах, ― начинаю я, когда мы поднялись на мой этаж и остановились у входа в квартиру, вид которой так и пахнет ностальгией, вызывая во мне теплые, но в тоже время терзающие мое сердце, воспоминания.

― Что за правила? ― спрашивает она.

― Не мусорить, не трогать мои вещи без моего разрешения, и самое главное ― не доставать меня. Иначе будешь спать за дверью. Все понятно? ― насторожил ее я перед тем, как пустить в свои райские покои.

Гвендолин, промолчав несколько секунд, закивала, и я отпер дверь. Открывать я ее побоялся, ибо не хотелось мне моментом захлебнуться от одного лишь вида гостиной. В последний раз я навещал свой дом, скажем, около пяти лет назад. В те годы я был привязан к банальным развлечениям, диким страстям и мерзкой агрессии, которая доставляла мне весьма тонкое удовольствие. Один лишь крик спутницы моей молодости, и я моментально лишался контроля. Я был готов на кровавую смерть, лишь бы слышать ее стоны, наблюдать за ее движениями и наслаждаться ею. Да, многое мы пережили вместе, но невероятно спонтанно разлука постигла нас. Ее невероятно громкий и грубый голос, как же он напоминал мне голос моей белокурой куклы, в которой я искал утешенье. Все это сложно понять, признаю. Но также нелегко и пережить, как бы иначе вы ни считали. Я обрел счастье с моей первой и неповторимой стервой, которая безжалостно совратила мое сознание. Я невероятно сильно любил ее, так сильно, как любил мою Гвендолин. Мою Гвендолин. Но чувства принадлежности я не испытывал как к Джиневре, так и к Мэдисон. И давайте, пожалуйста, не будем замахиваться на остальной поток девушек, отдавшихся мне? Если уж этим двоим, не удалось покорить мое сердце, как удалось это сделать новорожденной Гвендолин, то уж им и подавно не под силу это.

Дверь открывает Гвендолин со словами: «Чего ты ждешь?». Я не стал ее беспокоить агрессией и просто последовал за ней, решив отдаться на растерзание давлению, которое окажет мне эта квартирка. Да, всего лишь квартирка, хотя масштабно ее невозможно причислить к ряду квартирок, ибо ее размеры весьма внушительны. Стены впитали в себя невероятное количество ситуаций, что сейчас я не могу не вспомнить некоторые из них. Например, мою первую драку с отцом, не свойственную истинному эрудиту. Или первый поцелуй, произошедший в моей спальне. Да что я перечисляю вам? Лишь детский лепет. Ведь самое изящное происшествие, ― первый визит Гвендолин в мою заставленную учебниками, берлогу. Ее брат нес ее плоть на руках, крепко прижав к своему телу, которому, признаюсь, я завидовал на тот момент. Мои желания и мечты тогда, отнюдь не были невозмутимы. Я имел смелость признаться себе, что эта малявка зацепила меня чем-то сверхъестественным, тем, что я не мог объяснить ни словами, ни на бумаге. Эти чувства были кислы, но в тоже время сладки. Впрочем, вкус этих чувств был таким же необычным, как и запах, доносящийся от впереди идущей меня Гвендолин. Пахнет болотом, лесом и грязью. Своеобразный вкус, иначе не отзовешься.

― Не желаешь принять душ? ― предлагаю я девочке, разуваясь.

― А можно? ― она снимает свою обувь, проходит в гостиную и сбрасывает с себя кофту, оголив хрупкие плечики, которые покрыты мурашками.

― Нужно, ― вскидываю брови. ― У меня нет детской одежды, но есть замечательная футболка, которая пришлась бы тебе до колен.

Гвен проходит по гостиной, осматриваясь. Медленными и осторожными шагами продвигается к кухне, а затем к спальне и ванной. Не доходя до рабочего кабинета, она останавливается и дотрагивается до обоев кончиками пальцев. Ее лицо серьезное, а брови в напряжении. Я прохожу к стоящему в центре дивану, и одаряю ее вопросительным взглядом. Я не смею нарушать ее размышления, поскольку мне безумно нравится наблюдать ее в таком состоянии. Возможно, вы сочтете меня дето-ненавистником, если я признаюсь откровенно, что нравится мне вовсе не ее задумчивые черты лица, а ее молчание. Тонна вопросов закончилась, это случилось. И только я воспрянул духом, как Гвендолин снова заговаривает.

― Мне кажется, или я уже была здесь ранее? ― оглядывается на меня.