Итальянец

– О, извини, пожалуйста. Я не хотела ставить тебя в неловкое положение.

Елена останавливается около магазина азиатской одежды, делая вид, что рассматривает шелковые пижамы, выставленные у входа. Тайком она оглядывает прохожих. В который раз за последние полтора часа, с перехода границы, она хочет удостовериться, не следит ли за ней кто-нибудь. На углу площади, перед газетным киоском, она видит человека, одетого как сельский житель; он рассматривает газеты и журналы, но ничего не покупает.

– Ты была влюблена в своего мужа? – снова спрашивает Назарет.

– Да, конечно, – рассеянно отвечает Елена, думая о своем: все ее внимание сосредоточено на человеке у газетного киоска. – Или мне так кажется.

– Ты не представляешь, как я тобой восхищаюсь. Твоей энергией, твоей независимостью… Способностью все это пережить.

Елене неловко; она смотрит на библиотекаршу: худенькая, невзрачная, этакая серая мышка, застенчивая и близорукая. Вот до чего дошло, думает она. И как раз сегодня. Мы познакомились два года назад, она посещает мой магазин, и мы видимся пару раз в неделю. И вот к чему пришло. К женским откровениям.

– Мне не хочется об этом говорить, – отвечает она.

– Понимаю. Извини.

Какая-то женщина в форме британских вооруженных сил подходит к человеку у киоска, они целуются и удаляются под руку. Елена с облегчением вновь осматривает оба тротуара, но ничего зловещего не замечает. И вдруг понимает, что была слишком резка с Назарет; из-за нервного напряжения сделалась грубой. Возможно, библиотекарша случайно подняла эту тему, так что Елена примирительно ей улыбается.

– Есть одиночество, к которому в конце концов привыкаешь, – говорит она.

– Даже если ты раньше была счастлива в браке?

– Даже если так.

Библиотекарша смотрит на нее со смирением. Ничего авторитетного я на эту тему сказать не могу, грустно вздыхает она. Елена сочувствует и решает еще потянуть разговор. Выказать интерес.

– Так ты никогда?.. – решается спросить она, но не заканчивает фразу.

Назарет оживляется.

– О-о да, конечно, – отвечает она неожиданно бодро. – У меня был жених двадцать с чем-то лет назад. И формальная помолвка. Он был неплохой человек.

– И что произошло?

– Он уехал, только и всего. Отбыл в Америку. Письма оттуда шли долго, а в конце концов и вовсе перестали приходить. Позже я узнала, что он женился где-то в Венесуэле.

– А ты?

– Я была слишком раздавлена, чтобы начинать что-то новое. Это было так печально… Выражаясь красиво, я закрыла свое сердце. Заменила личную жизнь архивом и библиотекой, уйдя с головой в работу. А от прочего отказалась.

По-моему, с меня хватит, думает про себя Елена. Такой разговор вполне годится для прогулки, прикрытие себя оправдало. Общество Назарет исчерпало себя. Но теперь у Елены другие дела, связанные с риском, и ей многое нужно преодолеть. Она тайком смотрит на часы и уже хочет попрощаться.

– Кажется, мне пора…

– Есть в тебе что-то витальное, какая-то внутренняя устойчивость, – удерживает ее Назарет. – Что-то вроде спокойной энергии… Пепе и Сокас иногда об этом говорят. Как будто определенная часть твоего существа закрыта для мира.

– Красиво излагаешь.

– Так доктор излагает.

Елена оглядывается, пытаясь скрыть неловкость. Нервное напряжение переросло в смутную недоверчивость. Снова появляются опасения; речи компаньонки уже кажутся какими-то неестественными – может быть, даже подозрительными. Елена пытается трезво проанализировать, осмыслить вопросы Назарет и свои ответы. Не исключено, осторожно делает вывод она, что угроза прямо перед носом. Ближе, чем представлялось.

– Каждый из нас таков, каков он есть, – говорит она, чтобы что-то сказать.

– Это правда… Я живу, глядя внутрь себя. Понимаешь? Я имею в виду мою жизнь, мою работу, моих трех кошек. А такие, как ты, смотрят вовне, разве нет?.. Как будто бросают вызов самой жизни.

Вполне возможно, размышляет Елена, что Назарет несет все это самым невинным образом. На посиделках в «Англо-испанском кафе» они ни разу не оставались вдвоем, – возможно, покупка туалетной воды увела разговор в этом направлении. Между нами, женщинами, так сказать.

– Вызов, говоришь?

– Да, и, может быть, в этом и есть разница между нами: покорность судьбе или вызов. Иногда кажется, что ты еще не все счеты свела с судьбой… Понимаешь меня?

– Что-то не очень.

– Я имею в виду, если уж говорить о судьбе, испытания не опрокидывают тебя, а стимулируют. И ты никогда об этом не забываешь.

Какая нелепость, раздраженно думает Елена. Сначала она нервничала из-за подозрительности доктора Сокаса; однако этим утром, сопровождая их с Назарет, он был такой же, как всегда. Теперь она подозревает Назарет, это уж совсем ни на что не похоже. Если так пойдет, заключает она, мне будут являться призраки. Такова плата за эти необычные дни. Размышляя, она снова смотрит на часы, пытаясь таким образом закруглить разговор. Время идет, нервы напряжены, и Елена чувствует, что фотоаппарат на дне сумки вот-вот взорвется. Бум.