Италия и Византия в VI веке

Весь Самний и почти вся Кампания быстро оказались во власти Тотилы. Лишь граждане Неаполя «не пожелали принять его в свой город, хотя он обещал им много хорошего». Вероятнее всего, это было обусловлено присутствием в городе довольно сильного византийского гарнизона из тысячи человек под командованием Конона (Рrосоp. BG, III, 6.2). Возможно, впрочем, что подобное поведение жителей Неаполя, в памяти которых должны были сохраниться воспоминания о страшной резне, учиненной в их городе в 536 г. византийскими солдатами, объясняется и тем, что сторонники империи из числа неаполитанской знати беспощадно расправились со всеми наиболее активными представителями проготской партии. К тому же в Неаполь после погрома 536 г. были переселены жители из многих мест Италии и даже из Северной Африки; поэтому среди населения этого города не было единства и сплоченности, чем, конечно, воспользовались византийские правители и неаполитанская знать в целях усиления своего влияния и укрепления своей власти.

Для остготов было крайне важно овладеть этим городом, ибо это дало бы им возможность перерезать коммуникации Рима с Сицилией и лишить древнюю столицу Италии подвоза продовольствия и воинских подкреплений. Поэтому Тотила начал осаду Неаполя (Рrосоp. BG, III, 6.3). И в это же время он, «рассылая из своего войска мелкие отряды, совершил весьма важные дела. Он подчинил себе бруттиев, луканов, захватил Апулию и Калабрию»[492]. Столь значительные успехи были бы, конечно, совершенно невозможны для «мелких отрядов», если бы остготы и здесь не встретили активной поддержки со стороны широких слоев местных жителей.

Война против византийцев повсюду развязывала в той или иной мере классовую борьбу в среде самого римско-италийского населения. И как раз в южных провинциях этот процесс проявился с особой силой, но в то же время и в очень сложной форме.

Выше нам уже приходилось достаточно подробно говорить об особенностях аграрного строя юга Италии и в частности, о той роли, которую там продолжало еще играть крупное землевладение. Римско-италийская знать в полной мере использовала в течение предшествующих 5–6 лет все возможности усиления эксплуатации зависимого населения, которые предоставили ей Юстинианово законодательство и администрация. Ясно, следовательно, что социальные противоречия в южноиталийской деревне еще до прихода готов должны были достигнуть значительной остроты. Но в то же время именно здесь, на юге полуострова, очень сильны были и факторы, противодействующие активным революционным выступлениям, в первую очередь сила традиции. В южных провинциях Италии в течение нескольких последних веков существования Римской империи не было сколько-нибудь значительных народных движений; сюда редко докатывались волны варварских вторжений; Южная Италия не становилась ареной вооруженной борьбы претендентов на императорский трон. Насколько интенсивно ощущалась эта сила традиции, показывают хотя бы особенности народных волнений в Бруттии и Лукании при первых остготских королях, или ход войны в 536 г. Вероятно, хозяйничанье византийцев в 536–542 гг. оказало свое действие, но присутствие византийских войск и теперь исключало возможность сколько-нибудь успешных выступлений зависимого населения.

В этих условиях появление отрядов Тотилы должно было сыграть роль катализатора. Ободренные паникой землевладельцев и администрации, колоны и рабы начали подниматься на борьбу. Вероятно, кое-где имели место убийства землевладельцев или их управляющих, захваты и раздел имущества и земли. Резко усилилась и такая форма борьбы угнетенных, как побеги колонов и рабов. Все это, естественно, еще более расшатывало всю ту систему отношений, которая облегчила византийцам в 536 г. захват Южной Италии, а затем обеспечивала их господство.

Но и сами остготские отряды неизбежно должны были наносить удары и по тем, кто поддерживал византийцев, а это были в первую очередь крупные землевладельцы, римско-италийская знать. Многие из этих землевладельцев в период византийской оккупации были тесно связаны с провинциальной администрацией, некоторые, вероятно, попытались оказать остготам даже вооруженное противодействие. Естественно, что отряды Тотилы рассматривали их как прямых врагов со всеми вытекающими отсюда последствиями. Кроме того, нападение на представителей знати или на их усадьбы нередко, конечно, было обусловлено и просто жаждой добычи, столь характерной для военных обычаев того времени.

Дальнейшие события показали, что в первый период борьбы за юг (542–544 гг.) влияние римско-италийской знати не было здесь полностью уничтожено. Всего через два-три года крупные землевладельцы этих провинций оказались в состоянии не только открыто подняться против готов и их союзников, но и повести за собой даже какую-то часть зависимых земледельцев. Вместе с тем несомненно, что и в 543 г. именно народное движение обеспечило остготам их быстрые успехи в Апулии, Лукании, Бруттии и Калабрии.