Италия и Византия в VI веке

Так же как и в последний период правления Витигиса, остготское правительство Тотилы в начале 50-х годов резко усилило активность своей дипломатии, рассчитывая найти союзников среди соседних племен. В это время одним из наиболее грозных врагов империи были славяне, вторгавшиеся из-за Дуная в балканские владения Византии[562]. В начале 50-х годов эти вторжения стали особенно частыми и многочисленными. Так, уже в 550 г. «огромная толпа славян, какой никогда раньше не бывало», подошла к городу Наису (Нишу). По словам пленных, славяне намеревались овладеть Фессалоникой, крупнейшим экономическим центром империи на Балканском полуострове. Юстиниан вынужден был отправить против славян войска, предназначенные для похода в Италию (Рrосоp. BG, III, 40.1–8). Тем не менее в конце этого же года (или в самом начале следующего) имело место новое вторжение, причем посланное императором против славян отборное византийское войско было наголову разбито ими близ Адрианополя. После этой победы славяне далеко продвинулись в глубь империи и, опустошив Астику, дошли до «длинных стен», укреплений, «отстоящих от Византия (Константинополя. — 3. У.) на расстоянии немного больше одного дня пути» (Рrосоp. BG, III, 40.34–43). Борьба славян с империей была обусловлена прежде всего теми процессами, которые происходили в это время в общественном развитии самих славянских племен. Но то, что именно на начало 50-х годов падает серия особенно крупных набегов славян, едва ли является случайным: видимо, дело не обошлось без вмешательства дипломатии остготов. Так думали и современники событий. Во всяком случае, Прокопий писал: «Многие подозревали, что Тотила, подкупив этих варваров крупными денежными суммами, направил их на римлян с тем, чтобы императору было невозможно хорошо организовать войну против готов, будучи связанным борьбой с этими варварами»[563].

Кроме славян, остготы пытались привлечь на свою сторону франков. Послам Тотилы ценою признания захватов франков в Лигурии, Коттийских Альпах и в Венетии (на такие уступки остготы еще никогда не соглашались) удалось обеспечить нейтралитет нового франкского короля Теодебальда и предотвратить его соглашение с Византией (Рrосоp. BG, IV, 24.9–29).

Но все это, понятно, не могло возместить остготам того, что они потеряли с ростом индифферентизма в широких слоях италийского населения.

Между тем к весне 552 г. в империи были завершены все приготовления к новому большому походу в Италию, продолжавшиеся в течение нескольких лет. Еще в 551 г. закончились, наконец, колебания в выборе главнокомандующего: руководство борьбой с Тотилой было поручено евнуху Нарсесу, некогда уже сражавшемуся против остготов. Он сменил Иоанна, зятя Германа, назначенного было после смерти последнего (Рrосоp. BG, III, 40.10). При этом Нарсесу были предоставлены диктаторские полномочия для ведения этой тяжелой войны[564]. Причинами назначения Нарсеса на столь высокий пост были не только его близость к императорскому двору и опыт ведения войны против остготов, но также и желание императора поставить во главе армии влиятельного и преданного человека, которому беспрекословно подчинились бы другие византийские военачальники. Византийское правительство не без основания опасалось, что Иоанн на посту главнокомандующего не будет пользоваться достаточным авторитетом; византийские военачальники в Италии, равные ему по рангу, не захотят выполнять его приказов и, завидуя, будут сознательно вредить (Рrосоp. EG, IV, 21.5–9). Нарсес же был тем человеком, который мог положить конец бесконечным распрям византийских командиров в Италии и сосредоточить в своих руках всю полноту власти[565].

Низкого роста, хилый и некрасивый, он не получил достаточного образования, не обладал красноречием, был скрытен и молчалив. Нов этом слабом теле жил могучий двух честолюбца и неукротимая энергия полководца. Обладая ясным и проницательным умом, большой хитростью и изобретательностью, Нарсес сочетал смелость с осторожностью, решительность с коварством.

Прекрасно осведомленный о положении дел остготов, Нарсес, соглашаясь принять пост главнокомандующего, потребовал у правительства предоставления ему значительной суммы денег для уплаты жалования византийским солдатам в Италии, которое задолжала им казна. Он надеялся, что в новых условиях, которые складывались в Остготском королевстве, византийское золото будет для него лучшим союзником и поможет вернуть под знамена императора многих солдат, бежавших в лагерь Тотилы (Рrосоp. BG, IV, 26.6). И императорское правительство, по-видимому, не пожалело средств на снаряжение большой армии (Рrосоp. BG, IV, 21.20).