Италия и Византия в VI веке

Размеры поземельного налога при готах определялись согласно существовавшему ранее обычаю (Cass. Var., VII, 20–21; IX, 10, 12; XI, 35–36) и, как правило, не превышали уровня, установленного в правление Одоакра (Cass. Var., IV, 38). К сожалению, кроме этих общих сообщений Кассиодора до нас не дошло никаких данных о том, как проводилась оценка имущества налогоплательщиков при установление суммы tributum[288]. Но несомненно, что в сохранявшуюся в Италии до готов диоклетиановскую систему исчисления jugatio-capitatio были внесены какие-то существенные изменения, ибо как совершенно правильно отметил еще П. Виноградов, ст. 142 эдикта Теодориха неизбежно должна была привести к «разложению» этой системы[289].

Налоги, в том числе поземельный, уплачивались, как правило, в три срока (trina illatio) — 1 января, 1 мая и 1 сентября каждого года (Cass. Var., II, 24.4; XII, 7.3; XII, 2.5; XII, 16.3). В виде исключения налогоплательщикам иногда разрешалось вносить их в один прием (Cass. Var., II, 24.4).

Общее исчисление налогов с каждой податной единицы (указанной в податных списках) производилось, как и в Римской империи, в денежном выражении — в солидах (Cass. Var., VII, 45; XI, 39). Вносился поземельный налог не только деньгами, но и натурой. К сожалению, каких-либо прямых данных о соотношении натуральных и денежных платежей в нашем распоряжении не имеется. Поэтому мнение некоторых историков, считающих, что в Италии как при Одоакре, так и в период владычества остготов поземельный налог, подобно другим налогам, взимался преимущественно в деньгах[290], не может быть признано доказанным. Оно опирается не столько на факты, сколько на общеметодологические воззрения этих историков.

Правда в «Париях» есть документы, свидетельствующие, что в отдельных случаях остготское правительство переводило некоторые натуральные повинности в денежные. Но анализ этих документов показывает, что это делалось обычно по политическим соображениям. Известно, например, что в середине 30-х годов VI в. правительство уступило настойчивым просьбам посессоров Лукании и Бруттия и разрешило им вместо натуральных поставок скота для населения города Рима вносить ежегодно денежный взнос в 1000 солидов [с единицы обложения?] (Cass. Var., XI, 39)[291]. До этого налогоплательщики этих провинций обязаны были сами пригонять скот в Рим и сдавать его по весу государственным чиновникам. Понятно, что доставка скота на столь большое расстояние приносила налогоплательщикам значительный ущерб, ибо скот в дороге терял в весе, а нередко и погибал; естественно, что налогоплательщики, желая избавиться от этой тяжелой повинности, просили правительство перевести натуральные поставки в денежные. Остготское правительство знало, несомненно, обо всех этих фактах и раньше, но приняло во внимание жалобы налогоплательщиков только тогда, когда уже ожидалось нападение византийцев (а может быть, даже уже и в начале войны)[292] и когда необходимо было улучшить отношения с населением юга Италии.

Натуральные поставки нужны были остготскому правительству прежде всего для снабжения продуктами больших городов Италии, таких, как Рим и Равенна[293], а также воинских гарнизонов, расположенных в пунктах, удаленных от мест постоянного поселения готов-воинов. За счет этих поставок остготское правительство делало запасы, необходимые для снабжения армии в случае войны. Какая-то часть натуральных налогов шла, на выдачи жалования натурой представителям администрации, а возможно, и на содержание королевского двора в дополнение к тому, что правительство получало с домениальных владений.

Постоянно нуждаясь в продовольствии, остготское правительство заимствовало из римской фискальной системы практику проведения принудительной скупки хлеба и других съестных припасов (coemptio)[294]. По мнению некоторых ученых, в частности Г. Гейсса, coemptio проводилась в остготской Италии даже более регулярно, нежели в Восточной Римской империи, где она представляла собой экстраординарную повинность[295]. В Италии первоначально принудительная поставка продуктов была повинностью землевладельцев. Хотя по закону стоимость натуральных взносов, сданных посессорами государству в счет coemptio, должна была вычитаться из их основных налоговых платежей, но это предписание не приносило реального облегчения налогоплательщикам, поскольку поставки по coemptio были зачастую больше, чем взносы по tributum (Рrосоp. H. а., XXII, 17–19).