Гарибальди, войска которого доходили теперь до 24 000 человек, овладел, таким образом, всем островом. Каким образом эта разнохарактерная толпа смогла слиться воедино с полным повиновением своему вождю? Обяснить это нетрудно, ведь там не было никаких политических партий, не было ни монархистов, ни республиканцев, а всеми владела лишь одна идея – независимость Италии.
Солдаты! Я не могу предложить вам ни почестей, ни жалованья; я предлагаю вам голод, жажду, форсированные марши, битвы и смерть.
Под влиянием «партии действия», созданной Джузеппе Мадзини и призванной объединить всех, кто готов был любой ценой вести борьбу за освобождение, Гарибальди объявил депутации сицилийцев, что если соединение Сицилии с королевством Виктора Эммануила произойдет раньше, чем будет обеспечено объединение Италии, то он откажется от дальнейших шагов и удалится. Эти слова Гарибальди произвели такое глубокое впечатление, что назначенные им министры подали в отставку. А скоро и сам Гарибальди убедился в необходимости вверить Турину ведение дел и признал вице-диктатором пьемонтца Агостино Депретиса, предложенного на этот пост графом ди Кавуром.
19 августа под прикрытием сардинского флота Гарибальди высадился близ Реджио на материк Италии и при Монталеоне разбил неаполитанских генералов. После взятия гарибальдийцами Реджио, восстала вся Калабрия.
Оставив свои войска в Салерно, Гарибальди 7 сентября в сопровождении только нескольких офицеров своего штаба прибыл в Неаполь, из которого Франциск (Франческо) II, представитель династии Бурбонов и последний король Обеих Сицилий, предусмотрительно бежал в крепость Гаэту. В фортах стоял еще гарнизон в 8000 человек, но всякая мысль о сопротивлении была оставлена, и Гарибальди въехал в город, встречаемый восторженно приветствовавшей его толпой и иллюминацией, горевшей потом в продолжение трех дней.
Неаполитанские войска отступили на Капую, чтобы начать оборонительную борьбу на линии реки Вольтурно, а 30 сентября они перешли в наступление силами в 41 000 солдат и офицеров. Находившемуся в авангарде отряду в 25 000 человек, состоявшему из неаполитанцев, швейцарцев и баварцев, противостояло примерно столько же «краснорубашечников». Захваченные врасплох неожиданной атакой, бойцы Гарибальди вначале смешали ряды и начали отступать, однако появление на передовой линии их предводителя укрепило их дух и помогло удержать положение. Тяжелая схватка продолжалась до поздней ночи, с переменным успехом. Лишь перед самым заходом солнца гарибальдийцам решительной атакой удалось принудить противника к отступлению.
И тут на помощь гарибальдийцам пришли войска Виктора Эммануила II, встреча которого с Гарибальди произошла 26 октября 1860 года в окрестностях Теано, что близ Неаполя. Многие историки называют эту встречу исторической, и на ней Гарибальди приветствовал сардинского короля как «короля Италии».
В Теано Виктор Эммануил встречается с Гарибальди. Прославленная бесчисленными картинами и rравюрами, эта встреча, прошедшая в дружеском общении, была символическим актом: король лишь использовал популярность Гарибальди в собственных династических интересах.
После сдачи Капуи 2 ноября Виктор Эммануил въехал в Неаполь. Гарибальди потребовал, чтобы его назначили на год полномочным наместником Южной Италии, но король ответил на это резким отказом. И тогда Гарибальди, отказавшись от всех предложенных ему почестей и наград, вновь уехал на остров Капрера.
В июне 1862 года Гарибальди внезапно появился в Палермо и призвал своих приверженцев к походу на Рим. Предприятие это подверглось строгому осуждению со стороны Виктора Эммануила, и когда Гарибальди высадился с 3000 волонтеров на материк, он встретился с войсками короля у подножия Аспромонте. Произошел обмен выстрелами, и Гарибальди был ранен в ногу (28 августа). В плену с ним обходились с тем вниманием, которое оказывается обычно пленникам королевской крови, и когда его рана была излечена, его немедленно освободили из заточения. Его товарищи получили амнистию еще раньше.
После этого Гарибальди вернулся на Капреру, где прожил до весны 1864 года, когда совершил поездку в Англию, принесшую ему небывалые овации.