Иудейская война

1. Таковы были вымыслы, которыми ему удалось устрашить всех без исключения зелотов. Он, правда, не отважился объяснить, что имеет в виду под «помощью извне», однако можно было понять, что он намекает на идумеян. Для того же чтобы возбудить ярость среди предводителей зелотов, он наговорил им на Ханана, будто бы тот отличается свирепостью и все его угрозы направлены в первую очередь именно против них. Этими предводителями были Эльазар, сын Шимона, считавшийся среди них первым в удачных замыслах и искусстве осуществлять их, и Зхария, сын Амфикала, оба из священнических родов. Когда эти двое, помимо общих угроз, услышали об угрозах, направленных против них лично, и когда им было сказано, что сторонники Ханана в своей решимости захватить власть в городе призывают римлян (еще одна ложь Йоханана), они совершенно растерялись и не знали, что предпринять, поскольку времени в их распоряжении оставалось очень мало. В самом деле, горожане вот-вот намеревались напасть на них, и быстрота, с которой этот замысел должен был быть приведен в исполнение, лишала их надежды на помощь извне, поскольку с ними было бы покончено еще до того, как кто-либо из союзников услышал бы о происходящем в городе. Тем не менее они решили призвать идумеян. Итак, они написали краткое письмо, в котором сообщалось, что Ханан обманул народ и предает столицу римлянам, что сами они восстали на защиту свободы и вследствие этого осаждены в Храме, что в ближайшее время решится их судьба и что, если идумеяне немедленно не придут им на помощь, сами они окажутся в руках Ханана, а город — в руках римлян. Остальные подробности вестники должны были сообщить главам идумеян устно. Для передачи письма выбрали двух человек, отличавшихся своей предприимчивостью, красноречием и способностью убеждать слушателей, но самое главное — отличных бегунов. Они были уверены в немедленном согласии идумеян, ибо идумеяне — народ беспокойный и не знающий порядка, всегда склонный к восстаниям и любящий перевороты, готовый от малейшей лести схватиться за оружие и броситься в сражение, словно на пир. Послание должно было быть доставлено как можно быстрее, вестники (оба носили имя Хананья) не нуждались в поощрении, и потому в скором времени они уже стояли перед предводителями идумеян.

2. Те были настолько поражены письмом и сообщениями посланников, что как безумные стали носиться по всей стране и собирать войско. Оно собралось даже прежде самого объявления о сборе, так как каждый взялся за оружие, чтобы защитить свободу столицы. Войско в 20 тысяч человек выступило в направлении Иерусалима под началом четырех полководцев — Йоханана и Яакова, сыновей Сосы, Шимона, сына Катлы, и Пинхаса, сына Клуцота.

3. Ни Ханан, ни часовые не видели, как вестники вышли из города, однако прибытие идумеян не могло остаться незамеченным. Вовремя узнав об этом, Ханан закрыл городские ворота и выставил на стенах часовых; однако, совершенно не желая развязать войну с идумеянами, он решил прежде оружия прибегнуть к убеждению. Потому старейший после Ханана первосвященник Иехошуа, поднявшись на башню, перед которой стояли идумеяне, обратился к ним со следующими словами:

«Много различных потрясений терзает этот город, однако ни одна из превратностей судьбы не поразила меня так, как то, что эти негодяи получили поддержку от столь неожиданных союзников. Ведь вы явились сюда защищать от нас этих злодеев из злодеев с большей, пожалуй, готовностью, чем даже в том случае, если бы столица призвала вас противостоять нападению чужеземцев. Но если бы я видел хоть какое-нибудь сходство между вами и призвавшими вас, то ваше одушевление не казалось бы мне столь бессмысленным — ибо не существует уз более сильных, нежели общность нравов. Однако ежели мы примемся исследовать по очереди каждого из них, то не окажется ни одного, кто не был бы найден тысячекратно заслуживающим смерти. Отребье, подонки со всей страны, они расточили свое собственное имущество, затем обрушили свое безумие на окружающие города и селения и, наконец, незаметно просочились в священный город. И столь неслыханно безбожны эти разбойники, что осквернили даже заповедную землю, — вы можете видеть в это самое время, как они предаются бесстыдному пьянству в святилище, расточая награбленное ими у их жертв добро и удовлетворяя свои ненасытные желудки! Да, присутствие здесь вашего несметного войска с его образцовым порядком было бы оправданно, если бы с общего согласия столица пригласила вас в качестве союзников в борьбе против внешнего врага. Но чем, если не насмешкой судьбы, объяснить, что целый народ берется за оружие, дабы выступить на защиту отъявленных негодяев?