Юго-запад

Копать было трудно. Тяжелая мокрая земля налипала на лопату. Пот заливал глаза. Небритые щеки, подбородок и шея зудели. Только через час стали вырисовываться очертания могилы. Но рыть стало еще трудней. Попадались камни, тягучая глина больше, чем раньше земля, налипала на лопату, и ее приходилось счищать почти ежеминутно. Небо быстро темнело, подул ветер. Но гул артиллерийской стрельбы на севере не смолкал по-прежнему.

«Нам еще повезло, — думал Виктор. — Набрели на этот хуторок в стороне от шоссе... А то бы... »

Когда совсем стемнело, за сараем, в самом начале бывшего виноградника, появился маленький, почти неприметный холмик. Виктор несколько минут молча постоял над ним, потом поднялся на чердак, взял автомат Свиридова и его документы, ощупал свои карманы. Партбилет и офицерское удостоверение были на месте.

Внизу он закинул автомат за спину, поправил шлем, помедлил секунду-другую, словно еще раздумывая, идти или не идти, — и шагнул к воротам.

3

Старшина оглядел Авдошина со всех сторон, строго и придирчиво, как солдата-первогодка перед увольнением в город. Он даже отошел подальше, чтобы издалека одним взглядом окинуть всю фигуру нового офицера, и, наконец, поглаживая свои огненные усы, заключил:

— Порядок, Иван Ермолаевич! Обмундированьице подогнано вроде как по спецзаказу. Генералам в военторговских мастерских так не шьют. Вот погоны только по твоим богатырским плечикам немного коротковаты...

— Сойдет!

— Пока сойдет, а потом по размеру подберем.

Достав из кармана свой полтавский кисет и бумагу, Авдошин присел на завалинку дома, в котором обитал со своим хозяйством старшина, щурясь, посмотрел на небо. Сегодня оно впервые было по-весеннему синим, и впервые бежали по нему не тучи, а ослепляюще белые, быстрые, кудрявые и легкие облака.

Никандров, не торопясь, тоже свернул самокрутку, прикурил от протянутой Авдошиным зажигалки.

— Махорочка, это дело! Не то что паршивые трофейные сигаретки! Говорят, немцы их из сушеной капусты делают. Не слыхал?

— Не слыхал. А паршивые — точно!

— Н-да!.. Так-то она, жизнь-то, Ванюша, и идет! Всё вперед. Тебе теперь бы сняться при орденах и медалях да в новом звании и карточку домой послать. — Старшина поглядел на синее облачко махорочного дыма, проводил его взглядом. — Варваре очень бы приятно было. — Он усмехнулся. — Помню, как тебе от нее перепадало!.. Письмо-то давно было?

— Да уж недели три ничего нету. Как эта каша тут заварилась, я еще до того получил. Ответил. И вот больше пока нету.

— Беспокоиться нечего. С ними там ничего не случится. Сеять небось готовятся, да огородишко свой...

— Я и не беспокоюсь.

— Когда выходите?

— В двадцать ноль-ноль.

— Опять в оборону?

Авдошин поднялся, отряхнул новые синие диагоналевые брюки:

— Я, Степа, не в курсе. Но по всем законам уже наступать должны. Говорят, где-то наш фронт уже наступает. Под этим... Секер... Секеф...

— Секешфехерваром? — с трудом выговорив это название, подсказал старшина.

— Во-во, точно! Кто-то из наших офицеров рассказывал, кажется, гвардии капитан Краснов. Так что и мы, видать, долго на отдыхе не задержимся.

Батальон погрузился на машины в сумерках. Небо почти совсем очистилось от облаков, и низко на западе висел у самого горизонта молодой лунный серп — мирный и веселый. Кое-где над темными горбатыми деревенскими домиками поднимались сизо-синие дымки. На соседней улице перекликались солдаты прибывшей сегодня утром кавалерийской части, где-то играли на гармошке...

Месяц быстро зашел, стало темней, ярче засверкали в небе звезды, по всей земле разлилась ночная прохлада, которая к утру, похоже, обещала даже легкий морозец. Видно, последний морозец уходящей зимы. Впереди, куда, вытянувшись по правой стороне шоссе, двигалась колонна, изредка слышалась перестрелка, доносился гул артиллерии, и небосклон там временами бледнел, озаренный не видимой за горизонтом осветительной ракетой.

Неожиданно шедшая впереди машина остановилась. Шофер, с которым Авдошин сидел рядом в кабине, тихо ругнувшись, рванул ручной тормоз. В голове колонны мигнул сначала красный, потом зеленый свет фонарика. Немного погодя снова вспыхнул красный и начал перемещаться по вертикальной линии вниз — вверх, вниз — вверх.

— Офицеров собирают, — пробормотал шофер. — Видать, прибыли.

— Похоже, — отозвался Авдошин, открывая завизжавшую в петлях дверцу кабины. — Сейчас уточним.

Командиров взводов и рот собирал Бельский. Он встретил батальон на подходе к району, где этой ночью должна была сосредоточиться вся бригада.

— ... Болото, — говорил он капитану Краснову, когда Авдошин подошел. — Армейский саперный батальон настилает гати, переправу для танков.

— Утром двинемся? — спросил замполит.

— Еще не известно. — Бельский оглядел собравшихся. — Командиры рот все?

— Все.

— Ладно. Тут и говорить-то, собственно, нечего. Сейчас разгружайтесь и налево. Маяки расставлены. — Он усмехнулся. — Квартирки высший класс! Ни одного целого дома. Название деревни помните? Шарсентагота. Начальник связи!

— Я! — откликнулись из темноты.

— Твое хозяйство прибыло?

— Прибыло, товарищ гвардии капитан!