Юность

Когда шаман закончил с охотниками и передал их мне в собственность, я поинтересовался, зачем им живые брунги. Меня просветили, что это великолепные тягловые животные, правда, после эликсира подчинения теряют возможность бегать от слова совсем, зато сохраняют силу и выносливость. Их сразу скупает казна для нужд армии, а купцы и рады их купить себе, да дорого. Одну-две пары не имело смысла приобретать, так как караваны обычно состоят минимум из десяти повозок. А купить брунгов на целый караван — это удовольствие далеко не из дешевых и мало кому по карману. Еще за ними нужно следить, как за детьми малыми, отдавать команды, чтобы они паслись, пили и прочее. После эликсира это куклы, что скажешь, то и делают, а забудешь скомандовать — могут не попить или еще что-либо.

Ловят их очень просто — на пути движения стада ставят капканы и вбивают цепи, чтобы животные не могли уйти. Потом просто ждут, когда они ослабнут и обессилят, после чего вливают эликсир подчинения, и все.

Услышав про цену на брунгов, я отправил охотников на поляну, на которой я с четверорукими сражался, ну или добивал, не в этом суть. Там были основные бугаи, и им, по-моему, ноги переломали, может, можно кого еще спасти. В общем, после их действий у меня прибавилась восемнадцать брунгов. А потом охотники пошли разделывать туши животных. Гоблины только успевали бегать от одной группы рабов к другой и все время что-то верещали и подгоняли. Я же вместе с шаманом лежал под деревом и восстанавливал силы — я душевные и телесные, он духовные. Духовные силы старый орк поправлял вином из кувшина, а мне не дал даже понюхать. Дескать, мал еще, вырасти сначала, а потом суй нос к взрослым напиткам.

Наутро подошел и наш караван в сопровождении двух сотен орков и двух сотен людей. Это император срочно перебросил войска. С бунтовщиками покончили быстро, часть солдат сама сложила оружие, а другая разбежалась. Их ловили крестьяне и дворяне. Никому не дали уйти, а тех, кто участвовал в нападении на капище орков, вели на место преступления и живьем закапывали в землю. На этом вина не искупалась, а переходила на их души. Они должны будут охранять храм, плюс их и их ближайших родственников какие-то муки ожидали. Вот так жестоко наказывали за осквернение храмов и капищ боги. Тут уже три раза подумаешь прежде, чем матерное слово в храме сказать.

***

Шаман, забрав особенно ценные вещи на хранение, уехал вместе с отрядом обратно к храму для его восстановления. Он взял с собой юных орков, а мне дал письмо в одну из контор опекунов местного разлива, чтобы назначенный опекун занялся моими трофеями, оформил все бумаги на рабов и всячески мне помогал, прислушиваясь к моим пожеланиям. А мне посоветовал не наглеть. Можно подумать, я где-то перегибаю палку, да я сама скромность.

До города мы добрались без происшествий, только нам ни минуты не давали присесть и расслабиться, а все из-за мяса — оно какой-то положительный эффект давало на рост и набор силы. Вот новые инструкторы и гоняли нас без остановки, лишь небольшие паузы на принятие пищи, состоявшей из мяса с хлебом и морсом из местных трав, а также короткий сон. Утром все повторялось по новой, и так три недели безостановочно. За моим скарбом и рабами присматривали сами рабы, а за ними — гоблин. Он везде успевал — вот неутомимое создание.

За день до приезда в город я вытребовал своеобразную увольнительную, объяснив это тем, что надо успеть до приезда каравана отдать письмо в опекунскую контору. Отпустили меня и всех всадников за компанию в качестве поощрения за наши заслуги. Во избежание проблем выдали документы и бумаги для градоначальника. Судя по тому, сколько нам выдали макулатуры, бумагу здесь не экономили. Я только своих бумажек килограмма два-три нес, если не больше, шаман переписал почти все, что можно было, из трофеев, так сказать, во избежание недоразумений.

А чтобы жизнь медом не казалась, дали сроку десять часов, за которые мы должны будем добежать, заметьте, на своих двоих до города. Из провизии — пресловутое мясо и вода. От мяса уже всех воротило, но наставники были неумолимы, мы должны были стать на нем намного сильнее и быстрее других наших сверстников. А в качестве стимула — нужно именно добежать, а не, скажем, доползти. Наши гении-инструкторы поставили время окончания увольнительной и выпнули нас из лагеря глубокой ночью. По их расчетам, мы должны прибыть в город утром, и уже от нас зависело, сколько будет свободного времени.