Юность

Моим опекуном оказался человек. Мы с ним быстро обо всем договорились. Лошадей он предложил перегнать и там уже перепродать, а брунгов сдать короне прямо здесь. Еще он решил проверить все счета. Не то чтобы он не доверял имперской канцелярии, но там есть одна сложность с идентификацией орков. Имена у нас появляются только после совершеннолетия или после первой смерти врага. И опекун заявил, что надо все проверять и перепроверять, дабы избежать ненужных ошибок, и определиться с конкретной итоговой суммой, от которой они начнут работать со мной. Я их понимал: с одной стороны, у меня есть долги, с другой — имущество, с которым можно работать. Вот и ему стоило определиться с итоговой цифрой. Хотя мой опекун заверил меня, что итоговая цифра однозначно будет плюсовой, а его задача сейчас — провести через казну операцию по доказательству, что абсолютно все мои трофеи принадлежат мне. В законе есть небольшая лазейка: я еще официально не вступил в ряды вооруженных сил империи, а имущество повстанцев или преступников достается тем, кто их пленил или упокоил.

Всем легионерам выдают что-то вроде идентификационных браслетов, это своеобразный заменитель паспортов — их получают только легионеры за счет короны. Остальные, если хотят, могут купить сами. С покупкой браслета у людей пропадает надобность везде доказывать свою личность, но система построена так, что рано или поздно всем приходится их покупать, поскольку так гораздо проще жить тем, кто хоть немного имеет отношение к финансовым операциям с казной. Но самая закавыка в том, что мы пока их не получили, в сопроводительных документах были наши персональные счета. Самый большой, конечно, мой, там не только расходы, но и доход со шкур брунгов, плюс сбережения уже упокоенных повстанцев.

Мы сходили в канцелярию, где я отдал пакет начальника каравана. Вот там началось светопреставление: эти бюрократы считали и спорили до хрипоты за каждый медный грош, а нам пришлось молча стоять и ждать конца этой словесной баталии с артобстрелов из цифровых орудий. Они спорили и производили расчеты, а я, чтобы хоть как-то занять орков, научил их играть в камень, ножницы, бумага. В конечном счете, нас выгнали в коридор, где мы и продолжали играть на щелбаны. Так и развлекались.

За нами наблюдали охранники и один другому сказал: «Вот смотри, ты говоришь, звери, звери. А это просто дети. Вон твой на прошлой неделе выбил глаз собаке — так ничего. А этих почти с рождения учат убивать, и никто не задумывается о том, что детства ведь у них нет по сути. Так откуда у них может взяться чувство прекрасного, а?» Дальнейший их разговор я не слушал.

Да, надо действительно постараться дать этим детям хоть немного детства и себе немного урвать.

Не знаю, через сколько времени нам выдали жетоны и грамоты об уплате моих долгов короне и частичного расчета у моих спутников. Мне осталось прослужить пять обязательных лет, не считая учебки. А это, как ни крути, уже не двадцать или тридцать лет. Я предложил своим спутникам отпраздновать это замечательное событие за мой счет. У меня случайно в карман упала пара золотых кругляшей, так, на коронные расходы.

— Эй, служивый, где здесь толпа голодных орков может отпраздновать почти свободу? — окликнул я нашего сопровождающего.

— У нас в городе детям алкоголь не продают, — ответил стражник, что охранял казначейство.

— А алкоголь нам и не нужен, нам подавай пирожные и мороженое в большом количестве, — с улыбкой ответил я.

— Балда, это же дети, а не взрослые орки, — прокомментировал наш сопровождавший реплику своего коллеги и постучал себя кулаком по лбу. — Пошли покажу.

Кондитерская нас порадовала богатым выбором как пирожных, так и других изделий. Я сразу заказал классическое меню из трех корочек хлеба, а к ним десятка три пирожных и три торта и не одну кружку ягодного сока. Наш сопровождающий обрадовал нас тем, что уходит: его смена закончилась. Но предупредил, чтобы мы никуда не уходили из кафе, пока не придет его сменщик. Мы и так никуда не спешили. У каждого из нас рот был забит сладким, мы отрывались по полной и наслаждались пиршеством. Пирожные были особенно сладкими после однообразной диеты, да и мои спутники вряд ли когда-либо ели столько сладкого. Мы дружными усилиями почистили полки кондитерской.

Спустя два часа нас, стонущих, везли на телегах в казармы. Тут же прибежали комендант крепости, начальник караула и начальник полиции и давай переругиваться, кто должен был отвечать за нас и где мы умудрились напиться до такого состояния. Под конец явился градоначальник, начал на всех кричать и грозил трибуналом с усечением мужского достоинства всем и каждому, кто хоть немного виноват в нашем состоянии.

— Где сопровождавший их офицер? — рявкнул мэр города.

— Их сопровождал постовой, господин мэр.

— Где постовой? Подать его немедленно сюда. — Когда тот вышел из-за спины начальства, мэр немного успокоился. — Как ты мне объяснишь, что у тебя дети смогли напиться до такого состояния? Да ты знаешь, что тебе за них трибунал светит?