Юность Бабы-Яги

Основным лицом заведения, в котором они начали работать, был бармен по имени Бард. «Бармен Бард», – этот восхитительный звукоряд пленил новых русских хостесс с порога. К тому же слово «бард» на русском пространстве непременно ассоциируется с фамилиями Высоцкого, Окуджавы и других авторов-исполнителей. Поэтому Виолетту иногда подмывало попросить бармена достать гитару и чего-нибудь спеть. И вряд ли бы он отказал в просьбе, так как был влюблен в Виолетту с первого же ее появления, влюблен так, что совершенно не умея ни играть на гитаре, ни петь, он бы постарался научиться. Шансов у него не было никаких, потому что Вета полагала себя охотником на куда более крупную дичь, чем какой-то бармен, но Бард этого не знал. Он-то думал, что есть шансы, тем более, что Вета виртуозно владела искусством держать объект в известном напряжении, то есть, – ничего не давать, обещая. В условиях обещания райского блаженства можно было держать мужчину долго, очень долго – то подпуская чуть ближе, то отдаляясь тогда, когда он слишком уж рвался пересечь нейтральную полосу.

Свое мастерство Вета пыталась передать подруге Лене, но Лена, как бездарная ученица, выдержала не долго, и уже в тот самый вечер, после инструктажа по приему на работу, отдалась страждущему Генриху в его загородном доме с неполезной в ее положении пылкостью и вредоносной жаждой многократного повторения любви от обессиленного к тому времени бизнесмена. Она заставила вначале бедного Генриха надеть продукт своего кропотливого труда – ярко-голубые плавки с вышитым золотом его именем. Генрих был так измучен долгим ожиданием Лениной ласки и так возбужден, что вышитое спереди слово «Херик» выглядело по отношению к нему – большой несправедливостью и незаслуженным оскорблением, но он, по счастью, этого не знал, и, самозабвенно овладевая (наконец-то!) Леной, все же скоро устал; его желание, оказалось, намного превышало его возможности.

Лена же, истомившаяся от долгого, по ее мнению, воздержания, требовала все большего и, похоже, она начала Генриху надоедать уже в самый первый вечер их близости. Лена ничего этого не понимала. Не понимала, что всего показывать нельзя, это может испугать некоторых мужчин, а уж тем более – респектабельного немца, живущего размеренной и, подчеркнем это слово – умеренной жизнью. Стихия никак не входила в его программу, ничего подобного не надо, только тихое и приятное плаванье на весельной шлюпке по тихой глади Женевского озера, так, три-четыре гребка в минуту и отдыхать, потом опять немного – и отдыха-ать. Лена не вняла советам более умной и искушенной подруги, поэтому их роман с Генрихом II просто обязан был скоро закончиться. Но она пока об этом не подозревала, да и Генрих, хоть и был несколько испуган ее ненасытностью и разочарован (и, между нами говоря, – особенно мерзкими голубыми плавками, которые никак не отвечали его представлениям о вкусе или о все том же чувстве меры) – был тем не менее еще не готов к немедленному расставанию. Напротив, он собирался еще какое-то время понаслаждаться этим юным и жадным телом, так долго вызывавшим в нем мечты и утреннюю эрекцию. Если уж дорвался наконец, так что же, сразу бросать, что ли? Но предложить Лене руку и сердце – вот это уже дудки, такой вариант отпал после первого же вечера. А ведь мог бы и состояться, мог бы, если бы глупая Лена слушала умных людей! Если бы послушалась Гамлета – не проворонила бы деньги, если бы послушалась Виолетту – минимум через полгода была бы бельгийской гражданкой и женой богатого дядьки, ну, во всяком случае, – состоятельного.

Ну, а что касается Барда, то он на первых порах мог быть очень полезен, поэтому Виолетте нужно было вести себя с ним, по возможности, осторожно. Она старалась, но любую улыбку, адресованную ему, бармен понимал слишком буквально и уже говорил всем, что Вета – его невеста, не спрашивая, как относится к этой виртуальной помолвке другая сторона. От этого Вета только теряла клиентов, отчего и само заведение проигрывало в деньгах, но Барду было плевать на потери, он, видите ли, полюбил и, ревнуя к своим посетителям, строил из себя этакого Хосе, хотя Кармен исправно и дисциплинированно работала в его же баре.

Много повидавший за стойкой своего заведения Бард – таких девушек, тем не менее, за всю свою многоопытную жизнь не видывал. Он правильно вычислил Виолетту, приняв с самого начала за аксиому то, что такие принцессы в хостессы не ходят. Тут что-то было не то, какая-то тайна скрывалась за Виолеттой, то ли в неординарном прошлом, то ли в будущем. То ли она в его баре спрятаться хочет от кого-то или от чего-то, то ли у нее какие-то планы, связанные с этим баром, но не с ним, потому что лучшим продолжением службы в баре для любой хостессы был бы как раз – выход замуж за хозяина. Но нет же! Она никак не обнаруживала готовность стать его женой, несмотря на все его намеки. Нет, далеко не проста-ая хостесса обслуживала клиентов в его баре, он был в этом совершенно уверен.