Юность Моисея

— Ныне удивительный день, — улыбнулся Хозарсиф. — Снова возносят хвалебный гимн Всевышнему. Но поют в честь вашего приезда, мать моя.

Если желаешь услышать для кого поют, то, несомненно, для Ребекки, — кивнула она на свою служанку, стоящую чуть поодаль.

— Я уже обратил внимание, мама, на вашу прекрасную спутницу, — кивнул юноша. — Не удивлюсь, если песня исполнялась именно для неё. Кстати, среди ваших слуг её раньше не было. Или я ошибаюсь?

— О нет, сын мой, — наклонила голову принцесса. — Это моя новая рабыня. Её родители — кочевники Шумера и Передней Азии. Семью давно разлучили персы. Но девушка совсем случайно нашла своего отца здесь, в Египте. Представляешь, как она была рада?!

— Никогда и ничего случайного в этом мире не случается, — безапелляционно ответил юноша. — Где она обнаружила отца своего?

— Он мастер в рудокопных мастерских, — пояснила принцесса. — Камнерезчик. Я была там недавно вместе с братом. Фараон там осматривал работу еврейских каменотёсов, и девушка увидела отца. Он также был рад встретиться с утраченной дочерью.

— Представляю, — улыбнулся Хозарсиф. — Совсем, как драматическая притча. Я и сам хотел бы там побывать.

— Вот и хорошо, — поспешила обрадоваться мать адепта. — Ты уже прошёл важное жреческое посвящение Осириса, и фараон посылает тебя на службу в рудокопные мастерские. Будешь там верховодить, да ублажать евреев, к которым ты почему-то очень благословенно относишься.

— Это решение фараона или моей матери? — тут же нахмурился Хозарсиф.

— Конечно фараона, — пожала плечами женщина. — Просто он посчитал, что мой сын в своё время может отнять трон у Менефты. А ты, считаешь ли ты это возможным?

Хозарсиф ничего не ответил, лишь опустил голову, но мать заметила, эти мысли приходили в голову юноше. А эти ли? Ведь возле этого храма юноша когда-то произносил такую ересь, что сам сейчас удивился бы — как такое в голову могло прийти?! Ну, ничего, поработает, остепенится, а там найдётся для молчуна какое-нибудь настоящее дело.

На руднике Хозарсиф пробыл около полугода, но когда наступил месяц фрамути, [45] он решил навестить мать, тем более в это время Нил величаво шествовал к морю, раздавая по пути египтянам частицы своего тела для ухода за окружающими садами.

В Мемфисе все верили плодородию египетской земли и ценили благотворное влияние священной реки. В этой стране поклонялись даже священным животным, населявшим не менее священные воды. Но сейчас, когда в реке не усыхала, не мутнела вода и охота давалась легко, крокодилы относились довольно снисходительно к живущим на берегу людям.

Даже на барку, плывущую в Мемфис, никто из священных людоедов не обратил внимания, а ведь там, на корме сидел настоящий царевич, двоюродный брат наследника фараона! Не окажется ли этот послаще остальных, попадающих иногда на обед?

Барка всё же спокойно подплыла к причалу в Мемфисе, и прибывший сюда Хозарсиф задумчиво сошёл на берег. Одет он был в белой шерсти тонкую тунику, подпоясанную золотым эфудом. Без этого пояса он не мог появляться на людях, поскольку такой пояс обязательно должен носить каждый посвящённый, а тем более жрец.

В храме Амона-Ра Хозарсиф прошёл мистерию посвящения в жрецы Осириса. И, хотя по приказу Рамсеса II уехал на рудники, жреческого сана его никто не лишал. Причём, такую судьбоносную отметину, как сан жреца, в Египте мог получить только человек очень знатного рода, и только египтянин.

Предаваясь своим тяжким думам и несмотря по сторонам, Хозарсиф прошёл ко дворцу матери, где его радостно встретили слуги, и побежали докладывать хозяйке, что её изволил навестить сын. Хозарсиф рассеянно бродил по гостевому обеденному залу дворца, с удивлением разглядывая новые персидские ковры и тонкой работы напольные вазы китайского фарфора, поскольку раньше доподлинных излишеств в доме матери не наблюдалось. Что поделаешь, меняются времена — меняются люди.

— Я могу чем-нибудь занять вас, пока ваша матушка готовится к встрече? — прозвучал грудной девичий голос.

Хозарсиф обернулся. Прямо перед ним стояла та самая девушка, приезжавшая в храм вместе с матерью. Хотя юноша не был склонен к общению с женщинами, но вот эта девушка чем-то поразила его ещё тогда, в храме Амона-Ра. Только в то время он ни за что не стал бы разговаривать с ней, тем более в присутствии матери, а сейчас… Сейчас можно было бы и поговорить.

— Твоё имя, кажется Ребекка? — как бы вспоминая, спросил юноша.

— Да, хозяин, — поклонилась та.

Кротость девушки явно понравилась Хозарсифу, однако он всё же решил не отступать от положенных правил поведения.

— Так что же ты, любезная, заговорила первой, когда тебя ни о чём ещё не просили? — строгость в голосе явно не подходила юноше и он опять начал заикаться.

— Я прошу прощения, хозяин, — снова поклонилась девушка. — Не извольте меня наказывать. Просто я действительно рада вас видеть.

— Так уж и рада? — засмущался в свою очередь юноша.