Южный горизонт (повести и рассказы)

Изредка то здесь, то там вздымается, клубясь, густое облако пыли, но тут же оседает на лиловую корявую полынь и чахлый типчак. Воздух раскалился как пламя. Ни ветерка, ни дуновения. Но норов степи известен Мысыру: тишина эта обманчива. Иногда все вокруг замирает, ни один листик на чахлых кустах не шелохнется. А потом вдруг обрушится смерч, поднимет облако пыли и песка, закроет солнце и беснуется неделями. Не одно русло в Бетпак-дала засыпало песчаной бурей. В древние времена здесь, вероятно, бурлили полноводные реки, на зеленых лугах прибрежья пасли скот… Нынче, в половодье, река Сарысу вышла из берегов, залила долины, и сразу же в рост пошла трава. Благодать скотине! И травы, и воды вдоволь. Не стало привычной толкотни возле артезианских колодцев, не ссорились колхозы из-за насосов. Эх, напоить бы эту иссохшую от жажды степь!..

Худо без воды. Вот и они, едва выбрались в пустыню, как уже почувствовали неодолимую жажду. При одном взгляде на выгоревшую под палящим солнцем степь хотелось пить. Первым не выдержал тучный Кунтуар.

— А, провались! Поехали назад. Во рту пересохло.

Аяпберген язвительно хмыкнул:

— Надо было еще одну бутылочку выцедить… Как поедешь с тобой, так и неудача.

— Ладно, не подохнешь, если мяса киика не поешь. Эй, шофер, поверни назад!

Шофер, однако, и ухом не повел. Машина продолжала мчаться по бездорожью. Кунтуар вскипел. Почтенный человек, во всем районе его знают, а какой-то мальчишка, сопляк, его не слушает?!

— Эй! Кому я говорю?! Поворачивай!

Он задохнулся, закашлял, посинел весь. Дильдабай молчал, будто и не слышал ничего. Кунтуар достал огромный, как полотенце, платок, вытер лицо, голову, унял кашель, угрюмо уставился на спутников. Старик-охотник сидел безразлично, отрешенно, поглаживая бурую бороду и щурясь. Мысыр наклонился к толстяку:

— Зря стараетесь. Кроме Аяпбергена, никто ему не указ.

— Как это?! — вскинулся Кунтуар. — Он же не пес на привязи, который слушается только хозяина! и Дильдабай, должно быть, услышал: он резко свернул в сторону, прибавил газу. Машина бешено запрыгала на ухабах.

Кунтуар с силой стиснул плечо Аяпбергена, повернул его к себе.

— Эй, этот обалдуй убить, что ли, нас собрался, а?! Уйми же его!

Аяпберген хохотнул, оскалив белые зубы.

— Отвяжись от парня.

Карамерген вдруг встрепенулся.

— Вон киики!

Спутники вытянули шеи, повертели головами туда-сюда, но ничего не увидели.

— Какой там киик?! — буркнул Кунтуар. — Померещилось тебе, старик… Дьявольское наваждение.

— Смотрите вперед… вон туда.

— Ни черта там нет… Наваждение дьявольское.

— Постой, постой… — Аяпберген весь подался вперед, припал к стеклу. — Вон там вроде что-то чернеет…

В самом деле, там, где бурая степь сливалась с бесцветным небом, зыбились едва заметные черные точки.

— Дьявольское наваждение, говорю вам, — упрямо твердил Кунтуар.

Ему нестерпимо хотелось пить, и никакая охота уже не привлекала.

Нет, это косули, целый косяк, — уверенно сказал Карамерген. — Но очень далеко. Из-за миража кажется близко, на самом деле на лошади не доскакать.

Но под нами ведь не лошадь. Машина! Может, рискнем, старик?

Воля твоя, дорогой. Только вряд ли догоним.

— Э, как сказать! А ну, Дильдабай, жми!

Приказ начальника как бы подстегнул шофера: машина рванулась из последних сил, взревела, словно хотела разбудить сонную степь, зайцем запрыгала на кочках. Кунтуар тяжко задышал.

— Ты, что, паршивец, совсем угробить нас хочешь?! Все внутренности отбил…

Конечно, для тучного человека такая езда — не радость.

Вихрем мчались по голой степи более часа, однако косуль и след простыл. Вскоре и мираж исчез, словно ничего и не было.

Все угрюмо молчали. "Виллис" на всем ходу вдруг вздрогнул, будто подбитый зверь, мотор поперхнулся, чихнул раза два и заглох. Машина по инерции проехала чуть-чуть и остановилась. Первым выскочил Аяпберген.

— Что такое? Что случилось?!

Шофер откинул капот, заглянул в мотор и озадаченно почесал затылок. Кунтуар, постанывая и пыхтя, отстранил его, заглянул вовнутрь, что-то потрогал, пощупал. Начальник районного отделения "Сельхозтехника" кое-что понимал в машинах. Решение его было суровым.

— Хана аккумулятору. Сел намертво. Теперь этот драндулет, хоть быков запрягай — с места не сдвинешь.

Аяпберген вытаращил глаза.

— Ойбай! Как же так?! Да мы же околеем здесь. Ты уж постарайся, сделай что-нибудь…

Кунтуар презрительно глянул с высоты своего роста.

— Эх… "Постарайся". А куда шофер твой смотрел? Почему он не заменил аккумулятор до сих пор?!

— Ойбай-ау, да что же будет?!

— А то будет, что в этой чертовой степи мы все пятеро сковырнемся. От жажды подохнем. До гор пешком нам не добраться. Верно, старик?

Все вышли из машины. Старый охотник приставил ладонь ко лбу, долго вглядывался в окрестность. Двустволка привычно висела на плече.

— Пожалуй, ты прав, дорогой. Если никого не встретим, дела наши плохи.

После этих слов Кунтуар умолк, подошел к машине с теневой стороны и плюхнулся на песок, опершись спиной о колесо.

— Болтайте теперь, сколько вам вздумается. А я буду спать.