Иван Белояр. Советы «колдуна»

Я часто использую их в своей практике и искренне уверен, что если произносить-читать их убеждённо, с большой эмоциональной силой, с напором, то воздействие заговора будет ощущаться явственно. По крайней мере, человек, в пользу которого произносится заговор, обязательно получит душевное, психологическое облегчение.

Заговор от тоски матери в разлуке с детьми.

Разрыдалась я родная, раба /имя/, в высоком тереме родительском, с красной утренней зори, во чисто поле глядючи, на закат ненаглядного дидятки своего ясного солнышка /имя/. Досидела я до поздней вечерней зори, до сырой росы, в тоске, в беде. Не взмилилось мне крушить себя, а придумалось заговорить тоску лютую, гробовую. Пошла я во чисто поле, взяла чашу брачную, вынула свечу обручальную, достала плат венчальный, почерпнула воды из загорного студенца. Стала я среди леса дремучего, очертила чертою призорочною и возговорила зычным голосом:

 – Заговариваю я своего ненаглядного дидятку /имя/, над чашею брачною, над свежею водою, над платом венчальным, над свечою обручальною. Умываю я своего дитятку во чистое личико, утираю платом венчальным его уста сахарные, очи ясные, чело думное, ланиты красные, освещаю свечою обручальною его становый кафтан, его шапку соболиную, его подпоясь узорчатую, его коты шитые, его кудри русые, его лицо молодецкое, его поступь борзую. Будь ты, моё дитятко ненаглядное, светлее солнышка ясного, милее вешнего дня, светлее ключевой воды, белее ярого воска, крепче камня горючего Алатыря. Отвожу я от тебя: чёрта страшного, отгоняю вихоря бурного, отдаляю от лешего окаянного, от чужого домового, от злого водяного, от ведьмы киевской, от злой сестры её муромской, от моргуньи-русалки, от треклятой бабы-яги, от летучего змея огненного, отмахиваю от ворона вещего, от вороны-каркуньи, заслоняю от Кащея-Ядуна, от хитрого чернокнижника, от заговорного кудесника, от ярого волхва, от слепого знахаря, от старухи-ведуньи. А будь ты, моё дитятко, моим словом крепким – в нощи и в полунощи, в часу и в получасьи, в пути и дороженьке, во сне и наяву – укрыт от силы вражия, от нечистых духов, сбережён от смерти напрасныя, от горя, от беды, сохранён на воде от потопления, укрыт в огне от сгорения. А придёт час твой смертный, и ты вспомяни, моё дитятко, про нашу любовь ласковую, про наш хлеб-соль роскошный, обернись на родину славную, ударь ей челом седмерижды семь, распростись с родными и кровными, припади к сырой земле и засни сном сладким, непробудным.