Иван Белояр. Советы «колдуна»

Как видим, этот заговор скорее напоминает молитву и должен содействовать особенно сильно и, в первую очередь, конечно, не тому торговцу, который, наторговав миллиард, мечтает о втором, третьем и десятом, а – тем бедным, страждущим тысячам несчастных людей, которых нужда и катаклизмы «перестройки» заставили выйти на рынок или перекрёсток, чтобы наторговать несколько грошей на хлеб и молоко детям.

Вот ещё несколько народных заговоров, обращений  к вышним силам, которые могут помочь каждому простому человеку, попавшему в беду, и у которого нет больших и лишних средств, дабы с их помощью поправить обрушившуюся на него напасть.

Заговор на покражу.

На море на Окияне, на острове на Буяне стоит железный сундук, а в железном сундуке лежат ножи булатные. Подите вы, ножи булатные, к такому-то и сякому вору, рубите его тело, колите его сердце, чтобы он, вор, воротил покражу такого-то, чтобы он не утаил ни синя пороха, а выдал бы всё сполна. Будь ты, вор, проклят моим сильным заговорам в землю преисподнюю, за горы Араратские, в смолу кипучую, в золу горючую, в тину болотную, в плотину мельничную, в дом бездонный, в кувшин банный; будь прибит к притолоке осиновым  колом, иссушен суше травы, заморожен пуще льда, окривей, охромей, ошалей, одервяней, одурей, обезручей, оголодай, отощай, валяйся в грязи, с людьми не смыкайся и не своею смертию умри.

Заговор от лихого человека.

Иду я по чистому полю, навстречу бегут семь духов с полудухами, все чёрные, все злые, все нелюдимые. Идите вы, духи с полудухами, к лихим людям, держите их на привязи, чтоб я от них был цел и невредим во пути и дороге, во дому и лесу, в чужих и родных, во земле и на воде, во обеде и на пиру, в свадьбе и на беде. Мой заговор долог, мои слова крепки. Кто моё слово испровержет, ино быть во всём наиново, по-худу, по-недобру, как вопреди сказано.

Заговор на укрощение злобы.

Сажусь в сани, крытые бобрами с соболями и куницами. Как лисицы и куницы, бобры и соболи честны и величавы между панами и попами, между миром и селом, так мой нарожденный сын был бы честен и величав между панами и попами, между миром и селом. Еду на гадине, уж погоняет, а сам дюж, у панов и судов полон двор свиней, и я тех свиней переем. Суд судом, век веком! Сею мак. Разыдутся все судьи, а тыя сидят, что меня едят. Меня не съедят; у меня медвежий рот, волчий губы, свиные зубы. Суд судом, век веком! Кто мой мак будет подбирать, тот на меня будет суд давать. Спрячу я свой мак в железную кадь, а брошу кадь в Окиян-море. Окиян-море не высыхает, кади моей никто не вынимает, и маку моего никто не подбирает. Суд судом, век веком! Замыкаю зубы и губы злым сердцам, а ключи бросаю в Окиян-море, в свою железную кадь. Когда море высохнет, когда мак из кади поедят, тогда мне не бывать. Суд судом, век веком!