Почтеннейший Владимир Васильевич, Ваше письмо, сейчас мною полученное, наполнило меня точно таким же беспокойством насчет Антокольского, какое Вы сами испытываете. Он, действительно, обещался погостить у меня здесь в Бадене – но с тех пор, как я оставил Петербург, я не имею о нем никаких сведений; месяца два тому назад – или даже больше – мне П.В. Анненков написал, что он приезжал в Петербург для наблюдения за отливкой своей статуи – и только! Я боюсь, не занемог ли он где-нибудь – чего доброго? Здоровье его слабое – но как же он не написал ни к кому? Всё это очень загадочно – и страшно думать, какая может быть этому всему разгадка! [ТУР-ПСП. Т. 11. С. 146–147].
Известите меня, пожалуйста: что, Антокольский – в Петербурге? Женился?[599]
Как его здоровье – и что он делает? [ТУР-ПСП. Т.11. С. 218]Ни Антокольского здесь нет – ни об его статуе не слышно ни слова. Вот этого я бы посмотрел охотно – и в его вещи я верю, потому что у него есть темперамент – а не одно литературствующее пружение [ТУР-ПСП. Т. 11. С. 266].
…известный наш скульптор Антокольский <…> столь же хороший человек, сколь замечательный художник [ТУР-ПСП. Т.15. Кн. 2. С. 293].
…Антокольский (Марк Матвеевич). Он наш лучший – можно сказать – наш единственный ваятель [ТУР-ПСП. Т.15. Кн. 2. С. 294].
О скульптуре «Последний вздох» («Голова Христа на кресте», 1878) Тургенев писал 11 (23) февраля 1878 г. М.М. Стасюлевичу: «Это вещь бессмертная». Никому иному, а именно Антокольскому Тургенев заказал надгробный памятник на кладбище Пер-Лашез в Париже в виде саркофага с изображением географической карты на крышке – для могилы своего друга, ученого-этнографа, востоковеда, путешественника и дипломата, Николая Ханыкова (см. письма к Антокольскому 1879 г. [ТУР-ПСПис. Т. 12. Кн. 2. С. 7, 24, 97–98, 100, 412]).
В 1877 году Антокольский перебрался в Париж, где прожил почти до конца жизни[600]
. За эти годы его отношения с Тургеневым переросли в крепкую дружбу. Знаменитый революционер-анархист кн. Петр Кропоткин пишет в своей книге воспоминаний: