Иванов день

«Мы поселились в Калининской области после тяжкого события, потрясшего нашу семью.

В Карачарове жили мои родственники, приехавшие из калужских мест, с родины моей матери. Помню мой первый приезд в Карачарово. Тогда здесь не было больших новых корпусов, в которых живут и отдыхают приезжие люди. Все было очень просто и спокойно. В помещичьем доме князей Гагариных в годы войны был госпиталь. Племяннику моему Борису Петровичу, нынешнему директору карачаровского дома отдыха, было поручено переоборудовать госпиталь в дом отдыха. Мне нужно было разыскать небольшой и дешевый домик, чтобы построиться на отведенном участке.

Помню, как зимой на лошадке, в санях, объезжали мы ближние и дальние деревни на левом берегу Волги. Я знакомился с людьми, слушал их разговоры. Особенно запомнилась мне встреча с одной деревенской старушкой. Мы вошли в избу, в которой, казалось, не было ни одного человека. На печи под шубой зашевелилась старушка, спустила костлявые голые ноги. Надев валенки, она уселась за стол. Мы сказали ей о нашей нужде. Ах, какая чудесная оказалась эта старушка! Она рассказала, что одна-одинешенька живет в своей избе, что ее дети давно разлетелись по разным городам и редко ее навещают. Ей самой приходится таскать из лесу дровишки, и поэтому она редко топит печку. Мы поднесли ей небольшую стопочку вина, угостили имевшейся у нас закуской. Она оживилась. Какими драгоценными, народными, сыпала она поговорками и словами! Почти ко всякой фразе у нее находилась присказка или поговорка. В ней было то русское народное словесное богатство, о котором мы забываем.

Где-то я купил домик, и его на лошадях перевезли через застывшую Волгу. Весною началась спешная постройка. Кругом еще стоял лес, возвышались высокие сосны и ели, зеленели голые кружевные вершины осин. В те времена вокруг Карачарова водилось много дичи. Почти у самого домика я поднимал выводки рябчиков и тетеревов. Зимними ночами зайцы ходили под самыми окнами. После пороши всюду были видны заячьи и лисьи строченые следы. Но особенно много было в запруженной Волге рыбы. Летом и зимой ловили больших судаков, вытаскивали огромных и жирных лещей. Нынче здесь рыба почти исчезла, так же как исчезла водяная и боровая дичь. Причиной истребления рыбы и дичи была, разумеется, неумеренная и жестокая охота, но не только это. Рыбу злостно вылавливал местный рыбозавод, не соблюдавший правил и сроков. Много рыбы погибало зимою подо льдом, когда спускали из водохранилища воду и толстый зимний лед ложился на дно. Как всюду и везде, больше всего погибло рыбы от ядовитых отходов, которые спускали в Волгу построенные на ее берегах фабрики и заводы…»