Иванов день

— Ну, конечно, куда моему Карачарову тягаться с Карпатами! Но когда надоест ездить в Карпаты, вспомните, что на берегу Московского моря живет старик Соколов-Микитов, который всегда рад старым друзьям…

— Хорошо, Иван Сергеевич… А вообще-то, что же получится, если к вам кроме москвичей еще станут ездить ленинградцы?.. Убежите из Карачарова!

— Ладно уж, раз не хотите приезжать, тогда пришлю вам «Карачаровские записи».

Я попросил Ивана Сергеевича, чтобы он и впредь все, что ни напишет, присылал в журнал, где у него много искренних друзей.

— Знаю, знаю, спасибо, — поблагодарил он, раздумчиво поглаживая край стола, и сказал мне еще много лестных слов в адрес некоторых наших сотрудников.

Не только мне, но и моим товарищам по редакции очень нравились в Иване Сергеевиче его доверительность, его постоянство и другие чисто человеческие качества. Все его любили и высоко ценили его прозу.

Иван Сергеевич пожаловался на глаза: быстро теряет зрение, перестал читать, писать — тем более, все нужное диктует Лидии Ивановне или наговаривает в диктофон… Ходить тоже не может один, без проводника…

«Карачаровские записи» были напечатаны в № 1 «Звезды» за 1968 год.

Вспоминаю и самую последнюю встречу с Соколовым-Микитовым.

Это было в дни празднования 150-летия со дня рождения И. С. Тургенева в ноябре 1968 года. Как член юбилейного комитета, я приехал в Москву. Встретились мы с Соколовым-Микитовым на торжественном вечере в Большом театре СССР. Увидел я его в комнате, где собирались члены президиума. Он одиноко стоял у окна, Я подошел, поздоровался. За год с небольшим Иван Сергеевич еще сильнее сдал, опустились его богатырские плечи, распушившаяся седая борода сделала его похожим на лесовика.

— Вот видите, и меня, старика, пригласили на вечер Тургенева, — сказал он как-то печально.

— Ну, прав-то у вас, Иван Сергеевич, на вечер памяти вашего великого тезки больше, чем у любого здесь… Кто кроме вас в советской литературе продолжает традиции Тургенева?.. Другого не знаю!..

— А нужны ли эти традиции?.. — Подумал и продолжил в своей обычной манере раздумчиво вести разговор: — Сейчас пишут и бойчее, и занимательней… Век-то другой, динамичный, и люди-то другие…

— Не знаю, не знаю! — запротестовал я. — Одну страничку тургеневской прозы не променяю на иной самый что ни на есть рассовременнейший пухлый роман. В современном, в этом самом динамичном мире тургеневская проза так же нужна человеку, как глоток родниковой воды или глоток чистого воздуха…

— Да, это так, конечно… Все это вещи одного порядка… Надо беречь и чистоту воздуха, и чистоту языка. Если человек будет жить среди природы, сумеет сохранить и такую реку, как Волга, и какую-нибудь там безымянную речушку — тогда сохранится гармония…

— К сожалению, это еще не все осознали, Иван Сергеевич. Ну а насчет того, нужна ли тургеневская проза, приведу вам следующий пример. В последние годы, как вы знаете, я лето обычно провожу в Карпатах, в западных областях Украины. Живу в небольшом прелестном городке Косове, откуда совершаю набеги по всему краю, как какой-нибудь новоявленный Довбуш со своими опришками. Так вот, среди различных достопримечательностей Косова есть и хорошая библиотека. И книжный фонд богатый, и работают там приятные люди… Однажды я решил перечитать «Отцы и дети» и «Дворянское гнездо», — они выходили отдельным томом. Думалось: приду в библиотеку, попрошу этот том, и мне его тут же выложат. Ан вышел конфуз!.. Библиотекарша, хорошо знающая меня, сказала: «Если вам для работы и вы его долго не задержите, то я вас запишу седьмым». Каково, Иван Сергеевич?

— Рассказал бы кто-нибудь другой — и не поверил бы…

— Жизнь-то меняется быстро, а вот человек не очень-то торопится.

Он рассмеялся:

— Вы правы, вы правы… А насчет записи в библиотеке, так ведь это, наверно, абитуриенты, им экзамены сдавать… Да, насчет природы, — вдруг спохватился он. — Так ведь и не собрались ко мне в Карачарово, хотя и обнародовали мои «Карачаровские записи». Многие побывали, и даже по нескольку раз. Недавно вот гостил Константин Александрович…

Это он говорил о Федине. О своем давнем друге.

— Все дела, и все неотложные, — попытался я неуклюже оправдаться.

— Знаю, знаю ваши «дела»!.. Трудно, конечно, вам выбраться в наше Карачарово! Карпаты полюбили! — и он дружески потрепал меня по плечу.

Вскоре в комнату набилось столько людей, что повернуться было негде. При впуске же на сцену нас с Иваном Сергеевичем с такой силой оттеснили в самый угол, что на сцену мы вышли уже последними. Хотя сцена была размером с футбольное поле, но со второго ряда и дальше все места были заняты. Положение наше было отчаянным, если учесть, что Иван Сергеевич ни в какую не соглашался сесть в первом ряду, наполовину пустом.

Председатель же поторопился начать свою вступительную речь. Что бы ему, пригласившему Соколова-Микитова на этот вечер, заранее предупредить его и посадить рядом с собой на самое почетное место, оказать ему, старейшине советской литературы, особое внимание, — права-то у него на этом юбилее и на самом деле были исключительные!