Иванов день

— Берите, берите! — подбодрил меня Николай Семенович и рассмеялся: — Потом вычтут из гонорара, не забудут, не бойтесь.

Деньги мне как нельзя были кстати!..

— Если возникнут трудности, обращайтесь прямо ко мне, звоните домой, — сказал на прощанье Тихонов.

— Николай Семенович будет шефствовать над двухтомником — я-то уеду в Москву! — И Ставский крепко пожал мне руку, пожелал хорошей работы.

На лестнице мне навстречу попались поэты Борис Лихарев и Илья Авраменко, вызванные Ставским к одиннадцати часам. Им не терпелось как можно больше узнать о моем посещении и разговоре со Ставским и Тихоновым. Я ответил на все их вопросы, и обрадованные поэты бодро зашагали по ступенькам наверх.

В тот же день я приступил к работе. Прежде всего направился в Военно-медицинскую академию, где лечились мои подопечные, раненые Герои Советского Союза.

А на другой день я поехал в 101-й гаубичный артиллерийский полк, стоявший недалеко от Ленинграда. Полк принимал активное участие во взламывании «линии Маннергейма». Неожиданно для себя я встретил в полку литературоведа Г. П. Макогоненко… в качестве рядового красноармейца. Он здесь проходил военную службу.

Я ему рассказал о двухтомнике. Макогоненко охотно вызвался помочь мне в сборе материала… Командир полка пошел нам в этом навстречу…

Через месяц я все готовые статьи отправил Ставскому в Москву.

А в начале 1941 года двухтомник «Бои в Финляндии» вышел в свет. О двухтомнике много писали, издание было признано удачным и нужным.

Через какое-то время Владимир Петрович Ставский вновь появился в Ленинграде.

Повторилась та же сцена в гостинице «Астория», в том же номере. В десять утра Тихонов, Ставский и я завтракали. На этот раз я был приглашен написать несколько очерков для большого писательского сборника «105 дней» — тоже на материале зимней кампании.

Месяца через два я сдал очерки Ставскому. Но этот сборник не успел выйти в свет. Началась Великая Отечественная война советского народа против германского фашизма.

(Судьба В. П. Ставского сложилась трагически… Он храбро сражался на фронте. Много писал. Погиб он 14 декабря 1943 года, подняв в атаку бойцов в районе деревни Турки-Перевоз, недалеко от города Невеля. Похоронен в Великих Луках.)

Николай Семенович Тихонов с первых дней войны возглавлял группу ленинградских писателей при Смольном. Он много работал, много писал: стихи, корреспонденции, рассказы, очерки, статьи для зарубежной прессы.

Первого декабря 1941 года исполнилась седьмая годовщина со дня злодейского убийства Кирова. Тихонов в «Правде» напечатал поэму «Киров с нами». Я прочел ее, находясь далеко от Ленинграда, на Свирском участке фронта. Поэма произвела на меня громадное впечатление.

(Много лет спустя, в 1969 году, в своем выступлении на Всесоюзном совещании молодых писателей Н. С. Тихонов скажет:

«В несколько дней я написал поэму «Киров с нами». Ее напечатали в Москве, в центральной «Правде».

Мне было хорошо от сознания, что мои земляки прочитают ее как произведение скромное, но честное, как поэму о том, что происходит у нас на душе, о том, что мы не хотим громких слов, о том, что нам трудно и что мы гордимся тем, что страна, весь мир следит за нашей борьбой…

Я вспоминаю это как, может быть, одно из самых сильных переживаний в жизни, когда жизнь, смерть, прошлое и будущее зримо предстали перед глазами и надо было как-то ответить и себе и другим тем, чем может ответить человек, преданный искусству писать короткие строчки, — стихами!»)

Поэма Тихонова находила самый живой отклик у ленинградцев, воевавших на свирском берегу. Это я хорошо видел во время своих поездок по воинским частям, куда направился в первых числах декабря по распоряжению политотдела армии с чтением глав из романа «Огни в бухте». Перед моим выступлением кто-нибудь из местной самодеятельности обязательно читал поэму Тихонова «Киров с нами».

Находясь по ту сторону Ладожского озера, на Свирском участке фронта, я все время рвался в осажденный Ленинград. Это происходило с каждым ленинградцем, воевавшим в безбрежном лесном и болотистом крае. Мы все мыслями были в Ленинграде!

Но первую поездку в Ленинград мне удалось совершить только в декабре 1941 года, когда установилась Дорога жизни по озеру. Потом я ездил часто.

Каждый раз, когда, приехав в город, я заходил к Александру Решетову в редакцию «Ленинградской правды», где он тогда работал, он неизменно спрашивал:

— Привез что-нибудь для газеты или для журнала?