Иванов день

Просидев больше часа в коридоре, я открыл дверь зала, послушал, что там так бурно обсуждается. Оказывается, это было постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград», о котором я не имел никакого понятия: газеты до нас доходили с большим опозданием.

Я вернулся на дачу и, захватив с собой рукопись романа, выехал в Ленинград.

Не заезжая домой, я первым делом направился в Союз писателей. На лестнице мне встретились сотрудники «Звезды». Они поинтересовались, в каком положении находится мой роман. Я ответил, что работу закончил и могу хоть сейчас отдать рукопись на чтение.

Они тут же затащили меня в редакцию.

Через день я вернулся к себе на дачу.

Прошло, видимо, недели две или три, и я получил из «Звезды» письмо. В конверте лежала еще короткая записка от Алексея Михайловича Еголина, ответственного работника Центрального Комитета КПСС, нового главного редактора журнала.

Еголин просил отдать роман «Звезде».

Я ответил согласием.

«Огни в бухте» были напечатаны в № 11—12 «Звезды» за тот же 1946 год.

Я стал получать много писем, мне часто приходилось выступать на читательских конференциях.

Как-то, встретившись в Москве с Еголиным, я рассказал ему обо всем этом. Он молча выслушал меня и предупредил, чтобы я особенно не ликовал, так как о романе имеется отрицательное мнение «одного влиятельного человека в Баку».

Я сразу понял, кого он имеет в виду, — Багирова. В первые годы Советской власти тот занимал весьма ответственный пост, сейчас являлся секретарем ЦК КП(б) Азербайджана. Я достаточно хорошо знал характер этого человека, чтобы не вводить его в роман. Правда, я смутно чувствовал, что это может мне не проститься. Но, разумеется, не представлял себе масштабов.

— Поезжайте в Баку, послушайте замечания по роману. Они вам могут быть полезны при подготовке отдельного издания, — посоветовал Еголин.

Я поехал в Баку, выслушал замечания помощников и референтов Багирова… Речь шла об «отсутствии широкого показа развития нефтяной промышленности в первые годы Советской власти», «обеднении эпохи» и т. д. И среди отдельных пожеланий мне предлагалось ввести в роман самого Багирова, благо роман еще не вышел отдельным изданием, а значит, его можно «доработать».

— Тогда у романа будет счастливая судьба! — многозначительно сказали мне, заключая беседу.

Я уехал из Баку, не приняв этих советов. А вскоре «Огни в бухте» вышли отдельным изданием.

Прошло около года. И вдруг 13 июня 1948 года в газете «Бакинский рабочий» появилась двухподвальная разгромная статья о романе «Огни в бухте» за подписью четырех авторов! Ясно, кем была инспирирована эта статья.

В ней было столько клеветнических измышлений, тенденциозности, передержек и необоснованных политических обвинений в адрес автора романа, переходящих в конце статьи в открытый политический донос, что это заставило меня забить тревогу, с тем чтобы статья стала предметом обсуждения в партийной печати.

Я обратился с письмом в ЦК нашей партии.

Выступить в органе ЦК партии — газете «Культура и жизнь» попросили Николая Семеновича Тихонова. Учитывался высокий авторитет Тихонова, глубокое понимание им образа Кирова.

Перед Николаем Семеновичем стояла наитруднейшая задача, если учесть, что ему надо было вступить в полемику не столько с авторами статьи в «Бакинском рабочем», сколько, в сущности, с Багировым, а может быть, и не только с ним.

(Пока Тихонов работал над этой сложной статьей, в «Бакинском рабочем» в августе появилось разгромное постановление, посвященное азербайджанской литературе. Громилась вся местная писательская организация, невзирая на лица и высокие авторитеты.)

Тихонов вступил в полемику умно, проявляя определенный такт и осторожность. Учитывая сложность того периода, он не стал целиком опровергать статью в «Бакинском рабочем», согласился с недостатками общего характера в романе, по существу выводя его из-под удара, делая роман фактом литературным, а не политическим, каким его пытались изобразить авторы злополучной статьи.

Статья Тихонова появилась в газете «Культура и жизнь» 31 августа 1948 года.

Он имел смелость писать:

«В романе «Огни в бухте» воспроизводятся события напряженной борьбы за быстрейшее восстановление нефтяных промыслов в Баку.

Мы видим Кирова среди рядовых рабочих, на субботнике, в поездке за город, на промыслах, в бараках тартальщиков. Он действует как большевик, уверенный в победе над всем закостенелым и враждебным, он увлекает людей, он полон жизненной силы. Много черточек его сложного характера изображено автором».

Тихонов писал дальше: