Иванов день

«…в № 7 прочел я Долгий путь возвращения Василия Фесюка и должен сказать, что этот жестокий путь изображен Вами с предельной откровенностью, отчего повесть стала живой и страшной и человечески жуткой. Но как писатель Вы сделали свое дело историка-летописца, потому что чем-то должно кончаться и такое — жизнь темного человека, трусливого и ничего не понимающего. Еще раз прошли людоеды-бандеровцы перед читателем, звери, которых надо только уничтожать. И несправедливость истории, что некоторые из них, став вурдалаками-оборотнями, еще живут и не понесли заслуженной кары. И, конечно, Ваш «герой» Василий Фесюк вынул счастливый билет на лотерее бытия, быть бы ему конченным, потому что на нем навсегда остается страшная тень бандеровских злодеяний, хотя бы только нес он жуткий бидон с керосином, но был-то свидетелем-активистом банды палачей. Но он остался жив — и Вы нашли возможность пощадить его. Но таких были тысячи, и они «не ведали, что творили»; а творили они незабываемое злодейство, которое никогда не может быть прощаемо.

Но вы молодец, что еще раз напомнили о том, что пережил народ от врагов народа…»

Я легко вздохнул. Значит, я зря сомневался в нужности своей повести!

В этом пространном письме на пяти страницах портативной машинки (по всему вижу — Николай Семенович сам печатал!) он писал мне и о многом другом, там были и рекомендации по отдельным рукописям, Тихонов делился впечатлениями и о прочитанном…

Он писал:

«…в том же номере журнала с интересом прочел материалы о любимой мной Индии. И записки бывшего посла М. А. Меньшикова, и «Индийские встречи» Риммы Баранниковой напомнили мне о моих странствиях по этой удивительной стране, равной целому материку, и о том, что я видел, испытал и почувствовал. Ведь я был в Индии пять раз, и знаком был со многими деятелями и простыми людьми…»

Мне радостно было читать дальше: