Ивановка

Варя схватила ее и швырнула об стену. Мягкая, как резиновая Роза из детства, которую сестра изрисовала ручкой.

– Ты держала меня на привязи, как собаку!

– А что я должна была с тобой делать? – подняла голову баба Дарья. – Позволить все уничтожить? А ведь и ты тоже смертная, как и все! И они здесь знают – я сколько раз тебе говорила, – они знают как – и смогут тебя убить. Я помогала тебе – по твоему желанию! – держать под контролем эту часть тебя, но оставаться собой. Ты жила здесь нормальной жизнью. Ты не была изгоем.

– Я ненавижу тебя, – прошипела Варя.

С пола на нее смотрела, переливая воду из чаши в чашу, карта Таро – Умеренность. Символ баланса.

Непонятно кто тихо охал, баба Дарья стонала, прижав к разбитой голове руку.

– Я не твоя собственность. Не твой питомец. Я даже не этот вот, привязанный к твоему дому.

– А кто когда говорил другое?

– И все теперь будет иначе, – снова пригрозила Варя, сама не совсем понимая, что имеет в виду.

Желание, глодавшее сотнями дней напролет, исполнилось – и она не знала, что делать дальше.

– Не убивай меня, – сказала баба Дарья.

Не умоляла: сказала так, как будто просила, к примеру, поставить чайник, накормить козу или встретить гостя.

Убить?.. Но Варя не думала ее убивать.

Она выкарабкалась в холодную тьму через проломленное окно. Больше ничего не держало – но ведь и прежде она трансформировалась в эту форму, разве что только за пределами границ бабы Дарьи и так, чтобы она об этом не знала.

Расправив кожистые темные крылья, Варя поднялась в воздух, набрала высоту, и, сделав несколько кругов над темным сегодня домом бабы Дарьи, полетела над ночным лесом. Она звала его и тех созданий, что в нем обитал и уже давно сдались, признав ее силу, протяжным долгим аканьем, и лес резонировал.

Глава 17. Великая ночь

Кажется, в тот день было восемнадцатое число. Или, может, девятнадцатое? Первая цифра точно единица. И как получилось так, что сегодня двадцать второе? Илья потерялся во времени и не помнил почти ничего с момента, как выбежал за порог дома старой гадалки. Все как в тумане: одно только знал, что пил и звонил. И не дозвонился. Маринка не отвечала.

А среди тумана вновь и вновь всплывала она – та, что приходила по вечерам. Когда она не своим голосом приказала уйти, нос и подбородок, и без того длинные, удлинились и вытянулись вперед, кожа стала темнеть и покрываться черной сеткой сосудов, а белки глаз заливать чернота. И за миг до того, прямо перед тем, как Илья бросил в печь отвратительный ошейник, сплетенный из волос, скрипучий невидимый старик вовсе не из-за стены, а прямо в самое ухо кричал: «Не делай!»

Быть этого не могло, но было. Или все-таки не было? Вот телефон в шкафу был, а теперь его нет. Недавно – или давно? – Илья, ненадолго придя в себя, решил зачем-то найти его, но не смог. Может, в таком случае он и раньше его не находил? Может, и не видел Илья никогда ни его, ни поляну, ни укусы на теле мертвой старухи?

Не думать. Забыть, забыть обо всем. Найти Маринку – и вместе уехать, куда глаза глядят. Ивановка – не проблема Ильи. Леха сказал бы так.

Но куда пропала Маринка? Что они сотворили с ней? Каждый раз, как только пугающая догадка накрывала с новой силой, Илья продолжал пить. И сделал бы то же самое прямо сейчас, но, обшарив и шкаф, и тумбу, и даже бочку, ничего не нашел. Пить больше нечего. А поиск во всех карманах и счет в приложении банка говорили, что и не на что. На сей раз Илья достиг абсолютного дна: впору идти с протянутой рукой.

И когда он успел зарядить телефон? Илья совершенно не помнил, как делал это. Однако, судя по пустым бутылкам, алкоголя было немало – значит, в кафе Мохнатой Брови, торгующей и навынос, он заходил не раз. Отрезанная память бесила настолько, что Илья несколько раз ударил себя ладонью по лбу.

Если бы он только бросил пить еще тогда, до Ивановки, то и Ивановки бы никакой не было. А он все продолжал и продолжал.

Но все-таки ничего же на самом деле не произошло, да? Ничего ведь не было? Илья набрал номер участкового, почти уверенный, что тот ответит. «Абонент недоступен». Тогда Илья снова набрал Маринку. Как же хотелось услышать сейчас ее голос! Кто-то нажал «отбой».

Нужно найти ее. Ее украли и где-то держат, если не что-то хуже… Она ведь жива? Она не могла умереть! Но как ее найти? Где? Илья ходил из угла в угол, уже не опасаясь за сохранность половиц.

Он просто пойдет на улицу и будет искать до тех пор, пока не найдет. А потом они уедут. Но куда? Где станут жить? Как, наконец, поедут, на чем? Бензина, как помнилось, – хотя память теперь и ненадежный товарищ – в последний раз оставалось меньше деления. А заправиться не на что.

Отправляя Маринке очередное сообщение, Илья отметил, что кто-то прочитал предыдущие. Галочки рядом с ними посинели.

Положив телефон на край стола, – ненадолго, максимум через минуту станет опять проверять сообщения – он посмотрел на чемоданы. Илья ведь с самого начала думал, что за эти почти древние бумаги можно попробовать что-то выручить. А деньги очень, очень пригодятся.