Из индийской корзины

Дзоши подумал, что его все время как бы приподнимает над дорогой, а в путеводителе философия ни к чему и надо бы описать какой-нибудь конкретный маршрут, например от северных Гималаев через всю Индию к южному мысу Канья Кумари. Однако мысль, выбитая из рабочей колеи, уже не подчинялась призыву к дисциплине, и Дзоши представил, как они с женой, усевшись в собственную машину, отправятся в путешествие: посмотрят красоты монументального Дели, оттуда махнут в Джайпур, город из розового камня, потом развернут на Агру со всемирно известной беломраморной гробницей Тадж Махал, затем отправятся вниз по течению Ганги, заедут в намоленный Варанаси, совершат омовение в священном слиянии трех рек в Аллахабаде или вместо этого рванут к комплексу эротических храмов Кхаджурахо, где он еще никогда не был. Натолкнувшись на Кхаджурахо, фантазия Дзоши потекла в другом направлении… За окном поднялся ветер, сдул со стола лист бумаги с неоконченным сюжетом, хлопнул дверью. Дзоши очнулся и выглянул на улицу — прямо на его глазах, как в замедленной съемке, перезрелый плод манго оторвался от ветки, медленно поплыл вниз, хлопнулся о крышу автомобиля, лопнул и салил блестящий металл густым желтым соком.

Культурная антропология индийского тюрбана

Индией Дзоши считал себя хорошим человеком. Ему думалось, что для этого у него достаточно причин — его, основательного ученого-филолога, уважают коллеги по колледжу; он приветлив с женой и детьми; не чурается жизненных радостей, но и не усердствует в чревоугодии и ублажении плоти; он не лишен проницательности, сочетающейся с разумным подходом к людям и ситуациям, — удачное замужество старшей дочери тому лишнее подтверждение. Размышляя о своих достоинствах, Дзоши был готов продолжить список, если бы его взгляд не упал на только что установленные, еще сохраняющие запах лака, выполненные по индивидуальному заказу стеллажи, где разместились экспонаты его коллекции, и чувство законной гордости осязаемо разлилось по всему телу. Впрочем, Дзоши всегда колебался, когда нужно было провести грань между гордостью и гордыней, и к тому же он вспомнил, что побудило его к собирательству…

Однажды жена вернулась от соседей чересчур проворным шагом и звенящим голосом сообщила, что Канеткары, уже давно собиравшие марки, связанные с морской тематикой, приглашены участвовать общеиндийском филателистическом салоне в Дели. С Канеткарами семейство Дзоши связывали долгие отношения приязни и доверия, но вместе с тем и некоторое соперничество — не в профессиональном или меркантильном, но социально-эстетическом плане. Женщины всегда придирчиво оценивали цветовую гамму нарядов друг друга, и когда Сунита, жена Канеткара, привезла из Мадраса густо-лиловое шелковое сари с ярко-изумрудной каймой, Маниша Дзоши не успокоилась, пока не обнаружила в одной из бомбейских лавок карминный жоржет мраморную россыпь. Дзоши помнил, как напрягся Канеткар, когда они с женой подъехали к дому на только что купленном автомобиле, а сосед как раз выводил за ворота мотороллер. Но в этот раз засвербило в душе у Дзоши.

Проблема была в том, что Дзоши никак не мог придумать, какой же страсти ему отдаться, поскольку страсть обычно не выдумывают — она накатывает внезапно. Дзоши, впрочем, упорства было не занимать, и, то и дело отрываясь от составления таблиц к докладу на международной паремиологической конференции («Головной убор в пословицах и идиомах: обобщенное, конкретное и неопределенное»), он размышлял, каким может быть объект его собственной страсти. Филателию и фалеристику он отверг сразу — банально; немного подумал над составлением сакрального гербария, отражающего многообразие растительного мира религии и мифологии, но убоялся ботанических премудростей, а также хрупкой недолговечности единиц хранения; ручки, светильники, подтяжки? — душа не отзывалась, и Дзоши снова углублялся в таблицы: «сорвать тюрбан» означает опозорить; «повязать тюрбан» — оказать почести; «выбросить тюрбан» — отрешиться от мира; «проиграть тюрбан» — утратить спесь; «держать тюрбан под мышкой» — изготовиться к драке. Основная трудность с таблицами, да и с концепцией самого доклада состояла в том, что невыразительное тюркское слово «торбан», укоренившееся в международном обиходе, ни семантически, ни стилистически не отражало многообразия типов того, что могло красоваться на голове индийца и что нашло отражение в индийском паремиологическом фонде, а поэтому все конкретное выглядело одновременно и обобщенным, и неопределенным — троичное противопоставление, радовавшее Дзоши точностью и элегантностью, не срабатывало. «Потерять тюрбан» значит потерпеть поражение; «менять тюрбан» — нарушать слово; «обменяться тюрбанами» — стать назваными братьями; «отобрать тюрбан» — продемонстрировать превосходство, «отобрать тюрбан» (совсем другую его разновидность!) — обманом извлекать пользу… Дзоши опять задумался — получалось, что кроме таблиц необходимо было подготовить и иллюстративный материал, и он полез в прадедовский сундук, упрятанный в кладовке.