Из истории русского коннозаводства

Когда сам А Г. Орлов, степенно и несколько торжественно, выезжал на одном из своих рысаков на бег и проверял рысака на предварительно точно вымеренной дистанции, у конца которой ставился вместо выигрышного столба дивной величины «китовый ус», и когда при этом секундная стрелка больших часов, «бегавшая во весь циферблат», во всеувидение отмечала резвость каждого конца и казалось, что не стрелка проверяет резвость рысака, а ход рысака, просторный и правильный, ровный и точный, как часы, контролирует движение стрелки, и когда, в довершение впечатления, весь бег проходил в молчании и спокойствии, не прерываемом ни щелканием бичей, ни криками ездоков, ни восклицаниями бьющихся об заклад владельцев и их приверженцев, тогда даже и в умы собравшихся полюбоваться бегом зрителей должна была невольно западать мысль о серьезном значении происходящего.

Наша, казалось бы, забава есть дело государственной важности». Вот мысль, которую должна была внушать всем самая обстановка бегового дела при Орлове.

Орлов, кроме зимнего бега на Москва-реке, разбил на Донском поле летний бег [140], имевший ту же форму, что и первый бег, устроенный сорок лет спустя Московским беговым обществом на Ходынском поле в 1834 году, имевшем две параллельные прямые, шедшие почти рядом одна с другой, так, что поворот был крайне крут. Когда бежали две лошади, например в 1801 году Любезный примеривался к Амазонке, то резвая езда происходила только по прямым, а в поворотах лошади сдерживались и снова равнялись одна по другой. Этот способ испытаний короткими прямыми (по 200 сажень каждая), когда победившей считается лошадь, выигравшая известное, большее, чем другая, число концов, был как будто иностранного происхождения и как будто заимствован из Нидерландов. Однако при ближайшем рассмотрении мы убеждаемся в коренных, принципиальных, глубоких отличиях всей системы испытаний орловского рысака, самобытной, выросшей и укрепившейся на русской почве.

РЫСИСТЫЕ ИСПЫТАНИИ В ГОЛЛАНДИИ В XVIII ВЕКЕ

Из старинного описания бегов в Вимстере в книге Гацци «О конском ристании» [141], с которым вполне согласуется описание, даваемое в книге Л. Бергофера [142], самого крупного импортера голландских рысаков в Россию в 20-х и 30-х годах XIX столетия, рисуется следующая картина рысистых испытаний в Голландии.

Испытания происходили всегда рысью под седлом. Всадники выезжали на круг в национальных костюмах, а убор рысаков был — большая узда с кожаными наглазниками, пестрый шерстяной ковер и «на хвосте цветной пучок». Выезжала на бег всегда лишь одна пара, никогда не больше. Езда происходила концами.

Чтобы победить, рысак должен был выиграть у соперника не менее двух концов из трех. Скакать не разрешалось, иначе лошадь теряла все права на победу.

Когда в Голландии впоследствии, во второй половине XIX века, стали вводиться правильные испытания на дистанцию 1 200— 1 600 м вместо прежних 200–300 м, то оказалось, что голландский (фризский) рысак, от которого всегда требовалось лишь развитие резвости накоротке, «как не имеющий выносливости», не способен был конкурировать ни с орловским, ни с американским, ни с помесями от них [143].

ОРЛОВСКАЯ СИСТЕМА ИППОДРОМНЫХ И ВНЕИППОДРОМНЫХ ИСПЫТАНИЙ

Коренным отличием орловской системы испытаний раньше всего было то, что А. Г. Орлов, на многие десятилетия опередив Америку и любую из стран Западной Европы, стал производить рысистые испытания не под седлом, а в упряжи. Для этого ему пришлось изобрести для летних испытаний беговой экипаж, ибо ничего подходящего не существовало. В статье Д. Д. Сонцева [144] указывается, что до А. Г. Орлова были в употреблении так называемые «волочки», экипаж для резвой работы и езды крайне неудобный. А. Г. Орлов ввел в употребление беговые дрожки, а для зимнего бега приспособил русскую санную упряжь и вывел из употребления немецкую (венскую).

Во всех случаях рысак испытывался в национальной дуговой упряжке, в хомуте и в экипаже, употребительных по русским дорогам.

Уже и здесь А. Г. Орлов, очевидно, исходил из ясного сознания, что выводимая им порода есть порода упряжная, предназначенная для несения в будущем определенной службы, и что испытания должны содействовать усовершенствованию ее именно как упряжной рысистой породы, а не просто резвой рысистой [145].

С этой же целью ипподромные испытания на резвость — концами по 200 сажень — дополнялись внеипподромными испытаниями на силу и выносливость — 18-верстными пробегами Москва Остров. А. Г. Орлов отнюдь не довольствовался бегами «на концы», развивавшими у рысака лишь бросковую резвость накоротке.