Из любви к тебе

Бабуся на последней фотке все время, когда не спит, куда-то идет. К тому же она слепая, поэтому ударяется и падает. Идет, идет, упирается в стену, в кровать, спотыкается о тумбочку. Ее все время ловят, поднимают, относят на место. Она говорит: «Я хочу конфетку. Дайте сладенького». Я нашла у себя какую-то в кармане, развернула – в одной руке осталась обертка, а в другой – конфета. И она стала тянуться к обертке, на звук, слепая потому что. А у меня слезы встали в горле. Она хватает эту обертку и говорит: «Дай мне, дай мне конфетку, сладенького хочу». И главное, я дала ей конфетку, и бабуся сразу изменилась как-то. Спрашиваю: «Вкусно?» Она говорит: «Еще бы! Это же шоколад и суфле!» Соображает!

* * *

В Ростовской области я была впервые в жизни. Подсолнухи. Сколько глаз видит. Никогда раньше никакой другой пейзаж меня не завораживал так, как эти желто-голубые небесно-цветочные поля. И беспричинные слезы вечерами. Потому что отсюда, с Дона, с хутора Лихой родом моя бабушка, мамина мама – Мария Корнеевна. Отсюда ее песни, под которые я засыпала в детстве, уткнувшись в ее толстые больные колени. Отсюда ее рассказы про дореволюционное детство; про первую ее любовь и про раннее замужество; про отца, который объявил голодовку и сгинул в Луганской тюрьме, и бабушка плакала каждый раз, когда в песне доходила до слов «и никто не узнает, где могилка моя»; про то, как топили печь кизяками – коровьим сухим навозом; про прохладные сизые глиняные полы в белых мазанках; про цветущие мальвы, высокие и густые, за которыми старшей сестре не видны были Марусины грешные молодые поцелуи с будущим мужем; про перезрелые сливы, которые, отяжелев от дождя, падали на пыльную красную глинистую дорогу, а потом под жарким донским солнцем сливы застывали в мелкой пыли и торчали оттуда, словно синие камушки. Отсюда бабушкина и мамина любовь к фильму «Тихий Дон», и не дай бог кто-то помешает его смотреть по телевизору. Аксинья и Наталья, бабские их судьбы, вызывали неизменные слезы, а Гришка обеих завораживал.

Я ездила в Ростовской области по больницам, смотрела на разных сильных и упрямых старух в отделениях сестринского ухода и думала: а могла ли бабушка прожить другую жизнь? Могла ли я сейчас приехать сюда к ней, а не к чужим этим заброшенным старикам? Бабушка прожила большую часть своей жизни в Литве, а умерла в Москве, дома, на руках у моей мамы, намытая накануне, с накрученными на пиво волосами, после вечера с большим застольем, где было полно гостей, а она была главной, во главе стола, командиршей.

Сегодняшняя министр здравоохранения в Ростовской области – совершеннейшая актриса Быстрицкая. Очень красивая, спокойная, достойная. Ее авторитет в регионе абсолютно непререкаем. И такой взгляд у нее, что сразу видно: лучше с этой казачкой не спорить. Она из тех, кому не важно, себе ли строить, другим ли, главное – честно, добротно, чтобы не стыдно было оглянуться назад.

Я очень рада, что именно тут, где мои корни, нашелся маленький сельский хоспис, пропитанный заботой и милосердием, которым, как известно, бедность не помеха. Слобода Советка. Чудесное гостеприимное теплое место. Навсегда запомню и обязательно еще раз приеду. Советка названа так не во времена Советского Союза, а много раньше – тут кто-то из наших императоров, говорят, проводил военный совет. Ну и прижилось.

А медсестры тут какие красивые! С густыми черными косами и с живыми глазами. С ними ни болеть, ни помирать не страшно. С ними и унывать грешно.

* * *

В Уфе решили построить детский хоспис. Для меня это радость, мое трудное счастье. Объявил об этом губернатор Радий Фаритович Хабиров. Сказал, что будет сам курировать проект, что считает правильным строить не только на госденьги, но и на пожертвования граждан, и даже призвал бизнесменов региона делать пожертвования.

Господи, чего только не понеслось вслед за этим… На днях уже прочитала, что всех врачей в республике принуждают пожертвовать из зарплаты и что сейчас грянет бунт. Потом читаю опровержение от министра. Не принуждали, но про проект рассказали. Столько времени и сил уходит на агрессивный лай, а можно было бы тратить их на работу…

А тем временем я каждый день на связи с теми, кто так давно мечтает о хосписе в Уфе. Для своего тяжелобольного ребенка или, раз свой не дожил до появления в республике хосписа, то хотя бы для тех детей, кто пусть и тяжело болен, но еще живет. Для тех, чья жизнь может и должна быть наполнена не болью и мамиными слезами, а детством и радостью, сколько бы ни оставалось впереди.

Я в переписке с курирующим вице-губернатором. Мы консультируемся и по выбору места для строительства, и по количеству коек, и по этажности, и по подготовке персонала, но главное – Уфа вникает в ошибки, которые были сделаны всеми нами, кто уже прошел определенный путь. Это очень здоровый, рациональный и мудрый подход. Мы переправили в Уфу проекты хосписов в Москве, Питере и Казани. Чиновники, которые отвечают за процесс и за результат, договорились с нами о методической поддержке и уже смотались в Казань.