Из прошлого

И еще один эпизод с Тетей Бетей сохранился у меня в памяти. Наш класс писал контрольную работу – изложение по поэме Эзры Фининберга «У Днепра». Поэма мне очень нравилась, я ее знал почти наизусть и с большим удовольствием писал в своем изложении, как сотня чеченцев подъехала к домику рыбака Алексеева, что у Днепра, и потребовала, чтобы он провел их к красным, у которых служили его сыновья. Я был настолько увлечен, что не заметил, как урок закончился, и как Тетя Бетя подошла к моей парте. Едва я успел подписать мою фамилию, как она забрала у меня тетрадь, не преминув меня уколоть, мол, учиться надо, а не бездельничать – тогда легче будет писать… Я молча проглотил замечание, будучи уверенным, что моя работа никуда не годится. Но на второй день случилось что-то необыкновенное. Тетя Бетя раздавала проверенные контрольные работы с замечаниями и оценками. Некоторые работы она хвалила, некоторые сравняла с пылью. В ее руках не оставалось ни одной тетради, а обо мне – ни слова. После короткой паузы Тетя Бетя открыла свой потертый портфель, и в ее жилистой высохшей руке я увидел мою тетрадь. У меня сердце упало, и я приготовился к самому худшему. «Теперь, дети, – обратилась она к классу, – я должна вам прочитать вот эту самую работу», и с почти артистическим видом, таким несвойственным ей, начала читать мое изложение. Я помню хорошо, как ее впавшие щеки раскраснелись и на синеватых губах заиграла улыбка удовольствия. При мертвой тишине в классе Тетя Бетя закончила чтение и почти крикнула: «Отлично!» Все ученики повернули головы ко мне, и я не знал, куда глаза девать. Мне захотелось, сам не знаю отчего, заплакать.

Выручил меня звонок. Отдавая мне мою тетрадь, Тетя Бетя со всей мягкостью, на которую она была способна, меня хвалила: «Молодец… А? Если ты захочешь только – ты можешь…» И мне захотелось на ее доброту ответить чем-то хорошим и доверить ей мой секрет – что я уже пишу стихи…

С этого дня Тетя Бетя начала ко мне относиться совсем по-другому. Я вырос в глазах всего класса. Я вырос в собственных глазах… Я не могу без улыбки рассказать, что вскоре после этого со мной случилось.

Так как Тетя Бетя стала такого высокого мнения обо мне, я вынужден был держать свою марку: я сразу начал усердно учиться, перестал баловаться на уроках, одним словом – примерный ученик. Дело дошло до того, что Тетя Бетя на собрании предложила мою кандидатуру в председатели класса и все ученики проголосовали за меня. Приобрести этот титул – это был триумф, который придавал общественный вес, гордость, и, говоря по правде, я никогда об этом не даже не думал. Во всяком случае, после собрания все ученики меня поздравили, и домой из школы я шел, преисполненный чувства собственного достоинства.

Но если на свете имеются рекорды по минимальному пребыванию на Олимпе власти, то можно считать – я этот рекорд побил: моя миссия классного председателя продолжалась не более 24-х часов, сутки. А случилось следующее: на другой день, в середине последнего урока я почувствовал, что кто-то вкладывает мне в руку бумажку. Я обернулся. Записку мне передала ученица, сидевшая сзади меня. Незаметно, как мне казалось, я развернул записку, но прочитать ее не успел. Тетя Бетя меня застала врасплох, и бумажка очутилась в ее руках. У автора письмеца за моей спиной это вызвало вздох отчаяния. По выражению лица у тети Бети во время чтения записочки я догадался, что произошло нечто необыкновенное. Она бумажку аккуратно сложила и, не заканчивая урок, неожиданно объявила собрание класса. О том, что затем последовало, мне даже сегодня тяжело писать. В напряженной тишине Тетя Бетя прочитала для всех эту записочку, в которой моя соседка (Мэри ее звали) давала мне знать, что я ей очень нравлюсь… Это было как гром среди ясного неба. Мэри закрыла лицо руками и расплакалась. Я почувствовал, как мои щеки пламенеют, а ученики в классе, после короткой паузы, во время которой до них дошло только что услышанное, разразились как один громким смехом. Бедная девочка Мэри! Каково ей было тогда?.. А Тетя Бетя монотонным мужским голосом прочитала нам мораль, со спокойствием палача потребовала, чтобы «виновная» без мамы завтра в школу не являлась. Что касается моей судьбы – она постановила освободить меня от поста председателя класса, так как не к лицу председателю класса заниматься такими делами. Таким образом, я был у власти лишь одни сутки и ушел в отставку «из-за любви», о которой не имел ни малейшего понятия.

Позже, когда я стал старше, я узнал, что женщины любят мужчин, которые занимают важную должность, и что не один из них стал жертвой из-за любви.

Вот так закончилась моя карьера и сразу же – никакой невесты, как в пословице: «Нет невесты – снова в девках». И я снова очутился у разбитого корыта, то есть я снова стал «лентяем», «бездельником», снова моя мама зачастила в школу, чтобы выслушивать рассказы Тети Бети о моих проказах.