Из прошлого

Так вот, работая (!) на обувной фабрике, наши ребята положили себе в карман пару колодок и вынесли их с фабрики, чтобы дома заменить ими уже потертые. Это, разумеется, сделано было тайком, но за большой грех это не посчитали: тут в цехе лежали целые горы этого добра, так что же составляли эти несколько колодок?.. Однажды я тоже соблазнился на такую кражу, но заплатил я за это очень дорого. При выходе из фабрики на контрольном проходе охранники вдруг задержали всю группу учеников, ввели в соседнюю комнату и начали нас обыскивать. Сердце у меня часто забилось, в глазах у меня потемнело, и я почувствовал себя, словно попавший в засаду зверь, без всякого выхода. Инстинктивно я начал пятиться назад, чтобы оказаться позади всех, стремясь выиграть еще несколько мгновений до моего окончательного провала, и почувствовал у моих ног железную урну, стоящую в углу комнаты. Искра надежды затеплилась во мне. Незаметно для всех я вынул из кармана моего пиджака украденные мной чурки и, нащупывая наугад позади себя, опустил деревяшки в железную урну. Но тут случилось самое страшное: колодки упали с грохотом не в урну, а мимо нее. Мною овладело шоковое состояние, и я даже не заметил, как очутился один, отделенный от всех возле стены; у моих ног – украденные чурки, а напротив охранник, буравивший меня своим колючим взглядом…

Мне трудно сейчас передать, что со мной творилось. Мое отчаянье было безграничным. Все присутствовавшие, в том числе и ученики моего класса, которые сами были грешны, смотрели теперь на меня молча с насмешкой, и в их молчании я ясно слышал: «Ты вор! Ты вор!» Учителя в классе вели себя по отношению ко мне так, будто они ничего не знают, но я хорошо понимал, что это лишь для вида…

Наконец-то, после уроков меня вызвала к себе заведующая школой. Я к этому был готов. Кроме того, я это интуитивно чувствовал, что хуже уже не может быть ничего. Поэтому этот вызов на меня не произвел особого впечатления. Меня даже не слишком удивило, когда я увидел в кабинете заведующей мою маму. Она, наверно, догадалась вчера, что со мной случилось что-то серьезное, и поэтому без всякого приглашения отправилась в школу. По лицу своей матери я понял, что она знает уже обо всем, и мне от этого стало немного легче…

Дора Марковна посадила меня возле себя, и положила свою руку на мое плечо. Она мне не сказала ни одного слова осуждения. Она меня лишь спросила:

– Для чего это сделал?

Я молчал. Тогда она меня еще раз переспросила. С опущенной головой я что-то пробормотал бессвязное… Долго заведующая меня не задерживала, и я впервые за прошедшие сутки вздохнул полной грудью.

По дороге домой мы с мамой не говорили. Я сам себе не мог тогда отдать отчет во всем, что со мной произошло. Я уверен, что в моей душе произошел настоящий перелом, который наверняка сыграл значительную роль в моей дальнейшей жизни.

Этот случай, который я тяжело переживал, мне также невольно открыл глаза на подлость некоторых человеческих поступков: через некоторое время я узнал, что обыск нашей группы на обувной фабрике не был случайным: это один из моих «доброжелателей» в классе заранее донес охранникам на проходной, что я взял чурки и при этом предупредил всех, кроме меня, что будет обыск… И еще я не мог понять, как это мои товарищи, которые раньше, точно как я, выносили эти деревяшки из фабрики, как они потом укоризненно смотрели, осуждая меня, и довольны были, что вышли сухими из воды? О, если б я тогда знал и понимал, на что способны люди!..

Как говорят? Беда в одиночку не ходит. Из школы я всегда ходил пешком, по нижнему пути транспорта тогда не было. От нашего дома, что на Дегтярной улице, я спускался с горы и вдоль Журавлевки шел до горбатого моста. Отсюда на площадь Руднева и в школу. Был также и верхний путь через Чайковскую и Пушкинскую улицы. Трамваем я редко пользовался, в основном, когда хотел избежать встречи с хулиганами из Журавлевки, с которыми я не раз выдерживал баталии. В драке я был весьма опытен, и уже не один хулиган почувствовал на себе мои кулаки, когда мне приходилось от них защищаться. Но с целой сварой журавлевцев я не был в состоянии справиться. Вот в таких случаях я ездил трамваем домой.