Из прошлого

Утоптанная санями дорога все дальше и дальше уводила вглубь тайги, и вот донеслись до наших ушей своеобразные звуки электропил. Мы ускорили наши шаги и скоро вышли на лужайку, вокруг которой рабочие в полушубках и в больших меховых рукавицах валили лес. Они были слишком заняты своим делом, чтобы обращать на нас внимание. Но зато я был не в состоянии оторваться от завораживающей картины: электропила вгрызалась острыми зубами в могучий ствол сосны; казалось, она никогда не одолеет гиганта, но медленно и упрямо, стеная и напевая, она все больше и больше погружалась в ствол. Еще мгновение, и она показывается с другой стороны дерева. Внезапно пила замолкает. Два здоровых парня отходят от дерева, оглядывают его со всех сторон, спорят, в какую сторону надо валить, потом при помощи большого крюка упираются в гиганта со всей силой, и вот дерево начинает падать. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Над тайгой разносятся его ужасные предсмертные стоны, с его кроны сыплется, как водопад, серебряный снег. Еще один последний стон вырывается из его тела, и вот оно лежит, побежденное. Его победители стоят несколько мгновений неподвижно в стороне, словно они еще не уверены, что сосна не встанет снова.

Это было незабываемое зрелище, которое еще не раз являлось мне во сне. После обеда, когда в моем блокноте уже были записаны беседы с крепкими, пропитанными запахом смолы, таежниками, мы оставили теплый барак. Теперь мы с Садовским лежали укутанные в наши тулупы, накрытые сеном, в просторных санях, и бравый парень на передке погонял двух вороных рослых жеребцов по дороге в Кумкан. Библиотекарша еще до нас на своих санях выехала обратно в Бирокан.

В Кумкан мы благополучно прибыли, когда начало темнеть. Особого впечатления на нас это маленькое селение не произвело. Но ночь, которую я там провел, ожидая поезд в Биробиджан, у меня в памяти осталась.

Вместе с Садовским мы остановились в хорошо натопленной избе у одного еврейского переселенца из Украины. Узнав, что мы из редакции, хозяин нас очень радушно принял, правда, он слишком много говорил и метал гром и молнии на начальство своей артели и просил нас написать об этом в газету. До отправления поезда у нас оставалось еще 6–7 часов, и гостеприимные хозяева положили нас спать в свои постели. Сами они устроились на кухне. В керосиновой лампе светил слабый огонек. Садовский сразу же уснул с музыкальным храпом. А я, как только лег, сразу почувствовал, как на меня напала целая армия кровожадных клопов, которые рвали меня на куски. Долго выдержать эту экзекуцию я не мог. Я соскочил с кровати, оделся и, чтоб никто не услышал, тихо вышел на улицу и отправился к полустанку недалеко от селения. Вокзал Кумкан представлял собой дощатый сарай, чтобы не сказать больше, освещенный фонарем «Летучая мышь». В середине здания «буржуйка» времен гражданской войны, в которой едва тлел огонь. Кроме меня, там не было ни одного пассажира. По ту сторону дверей, в соседней комнатке на скамейке спал дежурный. Чтобы не замерзнуть, я быстрыми шагами мерил зал. На душе у меня было нехорошо. Я вспомнил заезжий двор в рассказе Шолом-Алейхема с его клопами и горько про себя усмехнулся.

Часа в три ночи с замерзшими одеревеневшими ногами я сел в вагон поезда. Садовский же, как оказалось, крепко спал со своими клопами до самого утра и проспал поезд. В Биробиджан я прибыл перед обедом и сразу же отправился домой переодеться. В комнате было тепло, как никогда, и я очень хорошо подумал о моем друге: это он, Генех, натопил печку, готовясь к моему приезду.

Я открыл дверку печки, посмотреть на горящие дрова, но к своему удивлению не увидел там огня – лишь немного золы. Пощупал печку – она холодная. Я остановился в недоумении – что это значит? Печь не топлена, на дворе мороз, а в комнате тепло. Но тут мой нос учуял угар, и я почувствовал, как горячий поток воздуха идет с потолка. Я вскочил на стол, пощупал суфит над печкой и ожег себе руку. Недолго думая, я вошел в соседнюю комнату – канцелярию «Красного креста». Там печка, имевшая совместный дымоход с нашей, была просто накалена, и я догадался, что здесь не все гладко. Мое подозрение разделили люди из канцелярии.

Через несколько минут у нас дома уже были пожарники. Топорами они вскрыли потолок, и оттуда полыхнуло большое пламя – горели балки возле дымохода. В доме началась паника. Визг, крики соседей и детей, через окно летело постельное белье, одежда, мебель – словом погром. Генех прибежал из редакции, когда пожар уже был потушен.

Вот такую встречу я имел после моей поездки в тайгу. Вот так мы остались без крыши.