Из прошлого

Как я уже писал, атмосфера в редакции была благожелательной и дружелюбной. Это было заслугой Бузи Гольденберга, редкого умницы и эрудита, прирожденного редактора, обучавшего каждого из нас журналистике. Его помощник, ответственный секретарь Нохем Фридман, чье широкое кресло у стола было ему слишком тесно, холостяк уже в годах, с румяным полным лицом, еще более красневшим, когда кто-то в его присутствии касался «деликатной» темы, с толстыми стеклами очков, был незаменимым человеком в редакции, тянувшим на своих плечах самую тяжелую работу. Он мог сутками сидеть в своем кресле и делать газету. Ежедневно, на правах вольнонаемного в редакции появлялся Эма Казакевич. Он работал переводчиком. Сын недавно умершего редактора Генеха Казакевича, директор местного театра, поэт, неутомимый шутник и хохмач, он в свои 23 года чувствовал себя везде всеобщим любимчиком, которому все дозволено. И он нередко «выдавал» мальчишечьи проделки не лучшего образца.

Из почти всегда завязанной шеи Эмы просто била радость жизни. На наших праздничных вечерах он всегда был тамадой, импровизировал, сыпал шутками, декламировал, пел и зажигал жизненной энергией всех присутствующих. Я помню как однажды, во время моего последнего праздничного вечера в Биробиджане, у густо заставленных столов, когда народ уже был немножко навеселе, мне захотелось прочитать веселую народную сказку, которую я записал со слов моей матери. Не успел я еще прочитать первую строку, лишь начал «Когда-то была…», как Эма Казакевич оглушительно запел из популярной песни: «Когда-то была…» и вся уже подогретая компания и я сам подхватили песню.

Совместно с Эмой Казакевичем и Бузи Гольденбергом я принял участие в переводе для газеты большой песни казахского поэта Джамбула. Перевод мы подписали ЭмБинГольд (Эма, Бениамин, Гольденберг). Мне было очень приятно, когда Эма высоко оценил мой рассказ, напечатанный в газете «Парашютист». Много лет спустя, когда Эма Казакевич уже был известным прозаиком – лауреатом государственной премии, мы с ним встретились на улице в Херсоне, где я тогда работал. Эма спешил в редакцию областной газеты на литературную встречу в его честь. Он меня обнял и настоял, чтобы я пошел вместе с ним.

После этой литературной встречи мы еще долго шагали с ним по Херсонским улицам, вспоминали Биробиджан, нашу редакцию, друзей. Он мне рассказывал о своей жизни в Москве, при этом шутил: «Я такой же, как Тевье с дочерьми»; о своих творческих планах и напоследок покаянным тоном извинился передо мной за то, что годами раньше ему пришлось так непорядочно со мной поступить. Я спокойно ему возразил и заверил его, что не ношу на него в душе никакой обиды и зла – такое было время. Но об этом немного позже.

В редакции тогда работал также писатель Сальвадор Боржес – маленький, немного горбатый, с редкими волосами на голове, нервозный. Его настоящее имя было Бецалель Бородинный. Псевдоним он привез с собой из Рио-де-Жанейро, где он жил порядочное время. О столице Бразилии он написал книгу. Боржеса я знал еще с харьковских времен. Мы жили недалеко друг от друга и нередко встречались в литературных кругах. В Биробиджане мы с ним встретились как старые друзья и еще больше подружились.

Из редакционных сотрудников мне запомнились Кардонский, Кизер – профессиональный лгун, Перецман, с декольтированной женой которого был роман у Бузи Гольденберга, Финкельштейн – заместитель главного редактора, «ягненок», так мы его называли – маленький, кругленький, как мячик, всегда с трубкой в зубах, что должно было придавать ему солидный вид. «Ягненок» в 1937 году приложил немало усилий, чтобы устранить Бузю Гольденберга, и своего добился. Какое-то время этот тип занимал должность главного редактора, но недолго. Копая ямы для других, он сам себе сломал шею, и никто ему не выказал сочувствия.

Весной 1937 года в Биробиджан приехал Борис Гейман, с которым мы были хорошо знакомы еще с Харькова. Обмененный подпольщик молодежного движения в капиталистической Латвии, он работал в редакции «Юнге гвардие», где мы часто встречались. После ухода Генеха Койфмана в армию мы с Борисом близко сошлись, хотя он был старше меня на целых шесть лет и был папашей двух сыновей. Мы вместе писали материалы для газеты, вместе проводили время, и нередко он ночевал у меня в комнатушке, где мы спали на моей койке валетом. Выпускающий Саня Розенфельд, красивый скромный парень, всегда измазанный типографской краской, и очень подвижная машинистка Фрума, не имеющая в своей профессии равных себе, замыкали собой наш небольшой коллектив.

Очень часто приходили в редакцию писатели Рабин, Клитеник, Вайнгойз, Добин, Миллер, Олевский, Рабинков, автор фильма «Искатели счастья» – Кобец, белорус по происхождению, влюбленный в Дальний Восток. Каждый из них приносил в редакцию какую-то новость, хохму, дискутировал о новом рассказе или песне.