Из России в Китай. Путь длиною в сто лет

Но вот беда! После отъезда Ли Мина из Владивостока наступило молчание – писем не было. Окольным путем, через знакомую, у которой муж работал в Харбине, узнала, что Ли Мин в этом городе. Позвонила в международный отдел референту Николаеву, который занимался конкретными делами по отправке Ли Мина в Китай. Тот подтвердил. Но почему Ли Мин сам мне не написал? Мрачные мысли лезли в голову – я чувствовала себя такой одинокой! У большинства людей вокруг налаживалась послевоенная жизнь, семьи восстанавливались, дети обретали отцов. А у меня что? Какое будущее меня ожидает?

Кое-кто подсмеивался надо мной:

– Ну, Лиза, он тебя забыл. Женщин ведь там много – молодых, интересных.

Ужасная вещь – неизвестность! Чего ждать, сколько ждать – никто не мог дать ответа. О будущем я, как могла, теперь старалась не думать – ходила на работу, гуляла с дочкой, занималась бытовыми делами. И вдруг привычное течение нарушило неожиданное событие: где-то в начале апреля ко мне явился человек, приехавший из Китая. Это был демобилизовавшийся водитель Белоруков, который служил в Харбине у одного советского полковника, сталкивавшегося с Ли Мином по работе. Он привез мне письмо и небольшую посылочку. Я его приходу обрадовалась, словно приезду мужа: мне казалось, что он привез какую-то частицу Ли Мина. Это было так важно – знать, что муж помнит о нас с дочкой! Белоруков кое-что рассказал о Харбине, я засыпала его вопросами. К сожалению, письмо было старое – от начала февраля – и ничего не объяснило мне ни о положении, в котором находился Ли Мин, ни о том, где он будет работать. Я очень боялась, что его направят вглубь страны, куда уж я никак не смогу добраться. Харбин – это было что-то более близкое и понятное.

Наступило лето. На этот раз я уже сама, без помощи Ли Мина, сняла дачу: ребенку нужен был воздух, да и нам, взрослым, хотелось отдохнуть от духоты города, закованного в камень и асфальт. Мы поселились по Северной (Ярославской) железной дороге на станции «43-й километр» – на паях с нашими друзьями Куловыми, соседями по квартире. У них был мальчик Миша – ровесник Инночки. Я ездила на работу в город, а дочка оставалась под присмотром мамы и Софьи Алексеевны.

От станции вела тропинка, петлявшая через лес. Идешь, бывало, к поезду по утренней прохладе или возвращаешься из города звездным вечером и полной грудью дышишь воздухом, напоенным ароматом березовой листвы и покрытой росой травы. Тишина умиротворяет душу, расслабляет нервы, и город с его шумом и суетой отходит куда-то бесконечно далеко.

Я всегда любила Подмосковье с его лесами, березами, полянками среди сосен. Дощатые полы старых дач, уютные верандочки, гамаки между деревьев…

Для меня это было последнее лето под Москвой.

В конце июня выдалась ужасная неделя: заболели сначала мама, потом Инночка. Я металась, как ненормальная, из города на дачу, с дачи в город. Изнемогала от усталости так, что иногда казалось, что все кончено, никаких радостей в жизни больше не будет. И вдруг мне позвонили и сообщили, что приехал китайский товарищ и привез письмо и посылку. Надо было пойти в гостиницу «Метрополь». Гостиница эта, еще дореволюционной постройки, с фасадом, украшенным мозаикой по эскизам Врубеля, находится в центре города, на Театральной площади – и до сих пор считается одной из самых фешенебельных в Москве. Впервые в жизни я переступала порог такого великолепного здания. Нашла нужный номер. Там меня представили худощавому человеку интеллигентного вида, в очках с позолоченной оправой. Это был Лю Нинъи, известный деятель китайского рабочего движения, который приехал в Москву на сессию пленума Международного объединения труда. Он привез мне письмо и посылку от мужа. В посылке оказались часики для меня и детские платьица для Инночки – это мне, как матери, было особенно приятно.

Распечатала конверт, и первое, что увидела, была фотокарточка: Ли Мин, подтянутый, причесанный, в отлично сшитой военной форме. Он поправился, помолодел и выглядел прямо бравым красавцем. Но то, что он писал, было вообще уму непостижимо! Ли Мин сообщал, что очень занят, у него важная интересная работа, и что по роду службы ему часто приходится бывать на банкетах и разного рода дипломатических мероприятиях (это было нечто совсем уж новое!). Он побывал в Пекине и тогдашней столице Нанкине, а теперь ЦК определил его на работу на Северо-Восток, в Харбин.