На этот раз по телефону Николаев сообщил, что приехал китайский товарищ, который живет в гостинице «Москва» и хочет со мной увидеться. Со мной вместе туда поедут две девушки-китаянки, Линь Ли и Сунь Кеин. С этими девушками я была уже знакома: когда Ли Мин еще был в Москве, они заходили к нам домой и очень мне понравились. Теперь я обрадовалась, что именно они будут моими переводчицами.
В гостиничном номере нам навстречу вышли невысокий, довольно полный человек с несколько одутловатым лицом и маленькая быстроглазая живая женщина, его жена. Мои спутницы сказали мне, что это генерал Ло Жунхуань, а супругу его зовут Линь Юэцинь. Тогда я еще не знала, что это известный военачальник и видный деятель китайской компартии.
Вообще, несмотря на то, что я провела уже десять лет рядом с Ли Лисанем, я поразительно мало знала о китайской компартии – ее истории, ее героической борьбе, ее видных деятелях. В то время я жила в совершенно другом измерении. Каждодневная учеба, работа, домашние дела… Китай – это было настолько отвлеченное, непонятное, далекое. Даже когда я перепечатывала для Ли Лисаня его автобиографические материалы – да какая же это автобиография, это была настоящая история китайской революции! – у меня в память западали только отдельные слова: Наньчанское восстание, Кантонская коммуна… В глубине души я, наверное, никогда не была уверена, что попаду в эту страну.
И вот теперь я узнала, что через Ло Жунхуаня Ли Лисань передал в ЦК ВКП(б) официальный вызов, по которому мне должны были оформить отъезд в Китай. Подписан этот вызов был одним из секретарей Северо-Восточного бюро ЦК КПК Линь Бяо. Ехать надо было в Харбин, где работал муж.
В личном деле Ли Лисаня, хранящемся в РГАСПИ, имеется такой документ – обращение Линь Бяо (в переводе на русский язык):
ЦК ВКП(б).
Тов. Панюшкину!
Просим перевести жену тов. Ли Лисана Е. П. Кишкину с ребенком к нам в Маньчжурию. Желательно, как возможно побыстрее. Секретарь Северо-Восточного бюро ЦК КПК Лин-Биао (Линь Бяо – личная подпись и печать) 3 июля 1946 г.
На обращении резолюция Панюшкина:
Тов. Гуляеву для оформления выезда в Маньчжурию. 10.8.46
И ниже:
В личное дело Проект решения Комиссии ЦК ВКП(б) по выездам за границу направлен на решение 15/VIII-46 г. за № 25-Г-2728.
Итак, пришло и мне время собираться в дальний путь.
В конце августа все от того же Николаева узнала, что выезжать нужно поскорее – через месяц. Почему такая спешка? Мне ничего не объяснили, и только потом, по приезде в Китай я догадалась, что и советскую, и китайскую стороны беспокоило неблагоприятное развитие военной обстановки: гоминьдановцы развивали успешное наступление по всем направлениям. Под их напором коммунисты оставляли большие и малые города, готовились даже отдать Яньань, служивший им главной базой на протяжении десяти лет. Харбин держался, но гоминьдановцы подходили все ближе, и кто мог гарантировать, что произойдет дальше?
Ни о каком загранпаспорте, визе и прочем не было и речи. Мне просто предложили сдать в ЦК ВКП(б) советский общегражданский паспорт, а взамен выдали пропуск через границу за подписью тогдашнего командующего погранвойсками генерала армии Антонова. На мой вопрос, почему я не могу ехать с заграничным паспортом, мне ответили, что положение китайской Народно-освободительной армии нестабильно, возможно, даже придется отступать из Харбина на север, к советской границе.
– В случае если вы вдруг попадете в руки к гоминьдановцам, наличие на руках советского паспорта только усугубит для вас опасность и вдобавок бросит тень на коммунистов.
А так вы вполне сойдете за местную русскую – кто там разберется! – объяснили мне.
Русских эмигрантов в Харбине и других городах на Северо-Востоке Китая в то время действительно было много – несколько десятков тысяч. Мне стало ясно, что советская сторона собиралась в случае чего откреститься от меня, заботясь о своих интересах: СССР не хотел открыто ввязываться в китайскую гражданскую войну на стороне коммунистов, его больше устраивал внешний нейтралитет. И не дай Бог, чтобы он был запятнан какими-нибудь «порочащими связями»!